Банк страха
Шрифт:
— Эй, погодите же минутку. — Хофману пришлось бежать, чтобы догнать ее. — Мне нужно вам кое-что сказать. — Он попытался взять ее за руку, но она отдернула ее.
— Я не могу, — сердито сказала она. — Здесь опасно, могут увидеть.
Хофман обвел взглядом склон холма и показал на его вершину, где в закрытом от глаз малолюдном уголке находилась сторожка смотрителя парка.
— Там нас не увидят, — сказал он. — Всего на несколько минут, правда. Нам надо поговорить.
Лина внимательно посмотрела в том направлении.
— Мне необходимо было вас увидеть, — начал он, — чтобы предупредить о вашем боссе, Хаммуде. Он опасен.
Она скептически посмотрела на него.
— Да что вы говорите! Хаммуд опасен? Какая интересная мысль! — Она встряхнула головой.
— Я серьезно, — сказал Хофман. — Вы помните филиппинца, приходившего ко мне по поводу жены? Он исчез. Мне позвонили из посольства и сказали, что он уехал домой и больше не нуждается в моей помощи, но это ложь. Я думаю, Хаммуд велел убить его только за то, что он пришел ко мне. Теперь я волнуюсь, что они пойдут за вами.
— Они уже шли, — ответила Лина ледяным голосом. — Как вы не понимаете? — Она двинулась дальше, к островку деревьев и кустарников, образующих естественное укрытие. Хофман последовал за ней.
— Когда? — спросил он.
— После вечеринки у Дарвишей. Начальник службы безопасности предупредил меня насчет контактов с иностранцами. Кажется, он вас знает.
— Что вы ему сказали?
— Правду. Я сказала, что не виделась с вами раньше и не имею намерения видеться вновь. Так теперь вы оставите меня в покое?
— Простите меня, — сказал Хофман. — Я не знал. Но здесь безопасно. Я уверен, что за мной никто не шел. И я очень рад вас видеть. — Он попробовал улыбнуться.
Лина не ответила. Здесь, в укрытии, под пологом деревьев стоял запах влажного мха, стелившегося под ногами. Она вдруг вспомнила, что в такой же рощице она в первый раз позволила одному мальчику положить руку себе на грудь. Потом, когда он полез другой рукой в ее трусы, она вырвалась и убежала.
— Мне надо идти, — сказала она.
Хофман понял, что должен отпустить ее. Он передал ей предостережение, и каждую минуту, проведенную с ним, она рисковала. Но он еще не все ей сказал. Наклонившись к ней так, что его губы почти касались ее уха, он тихо сказал:
— Мне нужна помощь.
— Какая?
— Информация о Хаммуде, с которой можно было бы пойти в полицию. Этот человек опасен. Если кто-нибудь что-нибудь не предпримет, он так и будет терроризировать людей.
— Это меня не касается, — так же тихо ответила она. — Я черкнула Пинте пару строк по поводу жены, и все. Это была обычная вежливость.
Хофман
— Кто на самом деле хозяин «Койот»? — спросил он шепотом. — Вы знаете?
— Перестаньте! — ответила она.
— Прошу вас. Мне нужна помощь. Я обещал Пинте, что сделаю что-нибудь, но я не могу пойти в полицию без информации. Что делает Хаммуд в Ираке?
— Перестаньте! — повторила она и ускорила шаг, почти перейдя на бег. Длинноногая, со стрижеными волосами, она была похожа на цирковую лошадь.
Хофман бросил последнюю карту. Больше у него не было ничего.
— Что такое «Оскар трейдинг»?
Лина обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Ее лицо внезапно побледнело.
— Я не знаю, — отрезала она. — Оставьте меня в покое!
Они уже вышли из своего укрытия и снова были на открытой лужайке, на тропинке, шедшей по диагонали к Уголку ораторов. На ней через каждые несколько десятков метров стояли скамейки, и отдельные стойкие гуляющие отдыхали на них в одиночестве в сгущающихся сумерках. Хофман быстро обвел их взглядом и вдруг остановился на одном человеке, сидевшем метрах в тридцати от них и задумчиво читавшем газету. Он уже видел его раньше. Теперь этот человек был без шлема и в сером френче поверх другой одежды, но это был тот же соломенный блондин — посыльный с мотоциклом, полчаса назад загоравший перед «Энвилом». Хофман оглядел лужайку, не зная, что делать. Лина заметила, как изменилось его лицо.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, — сказал Хофман, но медлить было нельзя. Подумав секунду, он заговорил шепотом: — Слушайте меня, Лина. Пожалуйста, сделайте в точности то, что я скажу, и все будет нормально. Поняли меня? Во-первых, дайте мне пощечину. А потом крикните мне как можно громче, чтобы я прекратил вас преследовать. И убегайте. Ясно?
По ее глазам было видно, что она поняла, но ее сковал ужас от мысли, что за ними следили.
— Делайте же это, черт возьми! — прошептал Хофман. — Ну!
Очнувшись от его голоса, она сильно размахнулась и с громким треском влепила ему ладонью по щеке.
— Перестань за мной ходить! — крикнула она. Ее ярость была настоящей, глаза сверкали. — Ублюдок! Говорила я тебе после того вечера, что видеть тебя не хочу, и еще раз повторяю. Проваливай! — Она ударила его снова, еще сильнее, и пустилась бежать через лужайку к Парк-Лейн.
Сидящие на скамейках, в том числе мотоциклист, уставились на них. Хофман проводил Лину взглядом, чувствуя жжение на щеке и ругая себя за глупость. Но по крайней мере, он устроил ей алиби.