Банк страха
Шрифт:
Она зашла к Юсефу — влюбленному в нее молодому иракцу, которого утром назначили на ее место, — наблюдать за группой обработки данных. Она подумала, что у него можно будет легко все узнать. Когда она вошла в бухгалтерию, ее бывшие коллеги притворились, что заняты, или просто отводили глаза в угол. Очевидно, она уже была неприкасаемой. Просунув голову в дверь Юсефа и поприветствовав своего пылкого поклонника, она вдруг увидела, что при виде ее он поморщился.
— Я не могу войти в компьютерную систему, — ласково заговорила она. — Это, наверно,
Юсеф покачал головой. Вид у него был испуганный.
— Мне очень жаль, — ответил он. — Это приказ профессора Саркиса.
— Он это как-нибудь объяснил?
— Нет. — Юсеф смотрел на часы; ему явно хотелось, чтобы она ушла.
— Просто у меня есть в системе несколько личных файлов — с адресами, номерами телефонов и все такое. Может быть, вы все же поможете мне?
Юсеф снова отчаянно помотал головой.
— Вам нужно поговорить с профессором Саркисом. Я не вправе этого сделать.
— Но это же займет всего несколько минут. Вы можете сидеть рядом.
— Поговорите с профессором Саркисом. Мне очень жаль.
Лина кивнула.
— Хорошо. Наверно, мне действительно надо пойти к профессору Саркису. Он у себя?
— Нет. — Молодой человек вновь отрицательно покачал головой. Ему не терпелось закончить разговор с Линой.
— Где же он?
— Он сегодня уехал из Лондона. Вернется через несколько дней.
У Лины екнуло сердце.
— А куда он поехал? — спросила она, хотя уже догадалась, что ей ответит молодой человек.
— В Багдад.
Лина кивнула. В Багдад людей вызывают для допросов. Может быть, они подозревают, что Саркис связан с Линой? Так ему и надо. Она взглянула на Юсефа, настолько перепуганного, что он едва мог усидеть на стуле. Ей пришло в голову, что именно так чаще всего выглядела она сама, когда здесь работала. Действительно ли он так напуган? Немного подумав, она наклонилась к нему.
— Слушайте, Юсеф, помните, вы приглашали меня пообедать?
Он кивнул.
— У меня на сегодня нет никаких планов, и, может быть, мы могли бы куда-нибудь пойти. Я бы вам рассказала, как работает система, кое-что объяснила бы. Что вы на это скажете?
Он выглядел подавленным.
— Мне очень жаль. Это невозможно. Я занят.
— О’кей. Тогда, может быть, завтра?
— Нет. Невозможно. Завтра я тоже занят. Очень занят. — Он отодвинулся от нее на своем стуле, словно боялся заразиться. Выглядел он действительно жалким. Его прежнее низкопоклонство влюбленного превратилось в ужас евнуха, который дрожит от одной лишь мысли о том, что хозяин застанет его за разговором с одной из обитательниц гарема. Она с отвращением отвернулась и пошла прочь из кабинета, бросив ему с порога:
— Какая же ты задница, Юсеф!
Лина сказала это как бы непроизвольно, но когда эти слова выскочили у нее изо рта, она почувствовала облегчение. Она повторила это несколько раз. «Задница!»
Проходя обратно мимо лифтового холла, отделявшего конфиденциальную
Глава 14
Табличка на двери гласила: «ХОФМАН АССОШИЕЙТС». Сначала Лина тихонько постучала, но, не дождавшись ответа, нажала кнопку звонка. За дверью был слышен звук женского голоса. Женщина пела с вест-индийским акцентом: «Я люблю, когда ты меня так называешь». Лина прислушалась, убедилась в том, что это была запись, и постучала громче. Она слегка трусила, словно птичка, в первый раз вылетающая из клетки, и не знала, что, собственно, она собирается делать.
— Никого нет дома, — послышался голос из-за двери.
Наверно, лучше прийти завтра, подумала Лина. Вероятно, он не один. Но от одной мысли вернуться на работу, не поговорив с Хофманом, у нее закололо в животе.
— Пожалуйста, откройте мне, — сказала она в щель для почты. — Это очень важно.
— Вот упрямые! — проворчал голос. Дверь приоткрылась, и выглянул Хофман. На нем были холщовые брюки, майка с коротким рукавом и бейсбольная кепка с надписью «Гавана». Он выглядел сонным и растерянным, видно, только что проснулся. Его волосы, обычно гладко причесанные, были взъерошены. Когда он узнал Лину, на лице у него отразилось удивление и смущение.
— Что вы тут делаете? — спросил он. — Я думал, это уборщица.
— Можно мне войти? — Со свеженапомаженными губами, подрумяненными щеками, смущенной улыбкой она словно светилась каким-то предчувствием. Для нее визит к Хофману был чем-то вроде званого приема.
Хофман отошел от двери еще на несколько дюймов, дав ей возможность проскользнуть внутрь. Теперь он полностью проснулся, но от этого его смущение не уменьшилось. Он снял кепку и попытался пригладить волосы.
— Правда, Лина, — сказал он, — что вы тут делаете? Это не опасно для вас?
— Я соблюдала осторожность — дважды пересаживалась на другой поезд, а потом взяла такси.
— Замечательно, — сказал Хофман. Он все гадал, что такое произошло за последние двадцать четыре часа, отчего пропал ее давешний страх. Объяснит она ему или нет? — Садитесь, пожалуйста, — добавил он, указывая на один из двух диванчиков в дальнем углу комнаты. Они сели, но он сразу вскочил, чтобы выключить стерео, все еще бубнившее: «Я люблю, когда ты меня так называешь». Наступившая тишина показалась очень гулкой.