Банкир
Шрифт:
— Неловкому?..
— Для ревнивых бультерьеров поясняю: президентом фирмы «Галина» является Галина Петровна Вострякова. Дама. Гетеросексуальной ориентации.
— Слушай, у вас фамилии, как у московских микрорайонов… Черемушкиной среди подруг нет?
— Чего нэма, того нэма. Мы и сами на этот счет часто шутим. А вообще — убедила?
— Когда говорит такая красивая девочка, поверишь чему угодно…
— Вот именно. Поэтому пересаживайся на заднее сиденье и дремай!
— Чего делать?
— Ну — дремли! Короче, погрузись в дрему. Или — полусумеречное
А я буду болтать со служивыми.
— Версия готова?
— Зачем? Экспромт всегда убедительнее.
— Лена… Ведь гаишники — хорошие психологи. Они с людьми работают.
— Но и у них — стереотип. А я его собираюсь избежать. Okey?
— Well…
Мы меняемся местами. Еще я не поленился вычистить номера, протер стекло.
Лена умылась снежком, подкрасила ресницы, навела губы:
— Ну как?
— Отпад.
— А еще?
— Улет! Фанера! Багдад! Беда! Короче — голяк, в натуре!
— Ну, последнее — не отсюда, а вообще — владеешь. Двинули?
— Двинули.
В отличие от меня, девушка ведет машину аккуратно. Словно гладью вышивает.
Пост ГАИ нарисовался километров через пять. «Погрузись в сумеречное состояние…» А это и несложно — когда вся страна в сумеречном состоянии, и уже не первый год. И даже не второй. И не просто вплавь, а еще и втемную, на ощупь.
Вот и посты ГАИ, какие раньше представляли собой стекляшки «на семи ветрах», и самым грозным и разрушительным оружием постового были полосатая палка и «дырокол», теперь Превращены в «неприступные крепости». По бокам дороги — бетонные блоки, за которыми легко могут укрыться автоматчики; узенький проезд «в одну машину» перегорожен стальным шлагбаумом. И гаишники — в «броне», с «АК-74У»…
Метров за сто от поста все машины плетутся черепашьим шагом. Ветошью-то я прикинулся, а сердечко бьется часто, как рыбка: мне просто необходимо добраться до столицы без инфаркта, паралича и лишних приключений! Чтобы — порешать вопросы. Или порешить. Это уж кому как глянется. И уверенности в том, что мои противники не имеют влияния в краснореченском УВД и его подразделениях, у меня никакой… А стоит служивым произвести даже поверхностный «шмон» и обнаружить стволы, как мы загремим сразу на тридцать суток, до выяснения…
Помимо прочего… Вернее даже — главное: девчонка оказалась втянута, как сейчас говорят, в «чужие базары», и ее устранят просто потому, что так принято: меньше людей — меньше проблем… И пока я сам не разберусь, что же все-таки происходит и как я с кипрских пляжей очутился в хибаре Михеича, полного покоя и отсутствия сердцебиения ждать не приходится… Здесь в моей памяти — полный провал. Прав Михеич: меня пичкали наркотой под завязку и от души! Что называется — под крышечку!
Впрочем… Впрочем, и мои более дальние воспоминания особой ясности пока не добавляют…
Нас все-таки стопорнули. Гаишник махнул-таки палкой, но как-то неуверенно, лениво… Видно, стоять скучно…
Младший летеха подошел, козырнул…
— Здравствуйте! — Глаза Лены лучились энергией и радостью, лейтенант невольно улыбнулся в ответ:
— Что-то у вас настроение
— Да если ждать погоды улыбаться, не заметишь, как станешь старой скрюченной брюзгой!
— Ну вам-то, девушка, это не грозит…
— Это грозит всем. Я как раз хотела спросить — как проехать в аэропорт, но чтобы по пути можно было немного марафет навести…
— Вам-то это зачем?
— В аэропорт?
— Нет, второе. По-моему, совершенно не требуется.
— Еще как требуется… Президент фирмы приезжает. С проверкой.
— А-а-а… — как-то разочарованно протянул летеха, окинув девушку совсем другим взглядом… Эскортная телка… А — хороша…
— …А она — такая сука… — скороговоркой продолжала Лена, словно не заметив перемену в лице мужчины.
— Кто? — не сразу понял гаишник.
— Да президент наша, Галина, блин, Петровна… Если какая-то недоработка — с кашей съест. А тоже — коза! Позвонила вчера в пол-одиннадцатого вечера, вынь ей и положь встречу! Всю ночь пришлось гнать, это по такой-то погоде! Шофер, Серега, спекся совсем за ночь от такой ездки! — Лена кивнула на меня, вроде как кемарившего на заднем сиденье.
Лейтенант, который, видать, терпел по жизни от начальственных теток — может, от жены, может, от тещи, а может, и от обеих сразу, сочувственно вздохнул…
— Вот и скажи: должна я этой стерве хоть какую-то шпильку вставить? Хотя бы выглядеть лучше ее, а!
— Это да… — совсем дружелюбно улыбнулся лейтенант. И обращение на «ты» его порадовало… — А во сколько встреча?
— От двенадцати до часу…
— Это каким же рейсом?
— А фиг его знает! Вчера у нас такой сумбурешник начался в пансионате — все сегодня пересыпом не страдают, как взялись с вечера марафет наводить, так посейчас, наверное, и наводят… Я запомнила только, что в первом часу нужно быть на месте, сиять, как плошка, и есть начальство глазами! Ничего, я ее «порадую»… Эта бикса раскормленная все в сорок восьмой размер пытается влезть… Как меня в мини увидит — так весь день зеленая от злости ходит…
— Может, лучше не раздражать даму?..
— Вот еще! Пусть много о себе не думает, коза!
— У нас есть Центр красоты… Это на проспекте Мира. Только там недешево…
— Да знаешь, мне только голову помыть, уложиться, макияж в порядок привести… Я ведь не такое страшилище, чтобы изводить себя водными процедурами и полуторачасовыми массажами для похудания. — Ленка при этом свела глаза к переносице, брюзгливо оттопырила нижнюю губу, чтобы лейтенант наглядно мог увидеть ее непосредственную начальницу.
— Товарищ лейтенант, — позвал офицера сержант, остановивший большую фуру.
— Счастливо! — На лице лейтенанта было написано явное сожаление. — Послушай, а тебя как зовут? — спросил он вдруг.
— Лена. Я в пансионате «Белая чайка» работаю. Не хочешь как-нибудь заехать, отдохнуть?
— Как-нибудь — обязательно. — Лейтенант расцвел. — Лен… Если проблемы какие в городе, звони, спроси Славу Корнилова, ага? — Лейтенант быстро написал на листке из блокнота телефон, передал девушке. — Только обязательно, ладно?