Банкир

Катериничев Петр Владимирович

— Ладно.

— Ну я побежал. Счастливо!

— И тебе тоже!

Лена отжала газ, машина набрала скорость, и через полчаса мы уже катили по главной улице просыпающегося краевого центра.

Глава 41

Володя Савосин гнал. Проехав километров двадцать, он остановил машину, вытащил миниатюрный компьютер, чтобы связаться с Гончаровым, и аж присвистнул… Теперь это был просто кусок лома. Когда рядом с административным зданием газпромовского пансионата он «толковал» с оставшимися боевиками безымянной группы, один из них успел выстрелить. Пуля, к несчастью, угодила как раз в «ноутбук». Или — к счастью. Было бы куда хуже, если бы она попала Савосину в голову.

Ничего, он свяжется с Гончим из Краснореченска. Сигнал тревоги тот получил, разберется. А скорее уже начал разбираться. А пока…

Савосин гнал. Тяжелый, устойчивый «лендровер» катил под сотку, и Володя все прибавлял. У него появился азарт — нагнать человека, из-за которого разыгрался весь этот сыр-бор. По всем прикидкам, тот направится в столицу. Из Краснореченска на Москву идет всего один поезд, вычислить парня не так сложно, особенно рядом с девчонкой с внешностью фотомодели из «Elite».

Тяжелая фура материализовалась из снега и мрака, фары ослепили, дальнобойщик поленился, видно, переключить свет на ближний, в голове Володи промелькнуло: «…Аннушка уже пролила подсолнечное масло…» — руки на руле дернулись, и автомобиль плавно и медленно, будто вагон поезда с откоса, слетел в кювет и замер, зарывшись радиатором в грязный, смешанный с песком снег.

Савосин ткнулся лицом в руль и потерял сознание.

Фура притормозила — и проехала мимо. Шофер-дальнобойщик понимал, что не прав, и остановился бы, если бы… Если бы это была другая машина, а не «ниссан» с наглухо тонированными стеклами. Получить пулю — не самая приятная радость… «КамАЗ» зарычал двигателем и умчался. Мягкие мокрые снежинки бесчисленно летели с темного неба и таяли над асфальтом, еще не коснувшись земли.

* * *

Герман чувствовал, как слипаются от усталости глаза. Так получилось, что не спал он уже вторые сутки. Сначала попробовал он «притопить» под девяносто, но машина заюлила по скользкой дороге, как рука ловеласа по шелковым трусикам подруги, грозя слететь в глубокий по одной стороне шоссе кювет. Такое счастье было совсем ни к чему: кататься на лысой резине и вообще удовольствие не из приятных, а по такой поре…

Если чего и хотелось сейчас Герману, так это кружку чифиря. Чтобы была пусть и звенящая, тупая, искусственная, но бодрость. Нет, в его личном несессере были «пилюли» на любые случаи жизни и смерти, но все вещи остались в разгромленном пансионате.

Он помнил, что поезд Краснореченск — Москва убывает утром. Другого пути в Москву у этого парня не было. Перехватить… Он, Герман, сделает то, с чем не справилась «Дельта». Но… Такими темпами он просто не успеет. И — решил рискнуть. Съехал с шоссе и погнал через станицы и хутора.

Можно, конечно, на таком «корабле» запросто сесть на брюхо в какой-нибудь безымянной луже, но расстояние это сокращало почти вдвое.

Герман почти перестал ощущать время. Просто крутил руль, прислушивался к завываниям мотора и думал только о том, чтобы он не заглох не ко времени да чтобы самому не заплутать в темной и враждебной степи. К Краснореченску он подъехал, уже когда совсем рассвело. Оставил автомобиль на безымянной стоянке, вышел, дождался междугородного рейсового автобуса и поехал в город. Он полагал, что Савосин поступил так же.

Связываться с Магистром Герман не стал. Тому, он полагал, уже доложили о стрельбе в Раздольной. Нет, нужно дело сделать, привести этого шустрого финансиста «головой» и тем — сберечь свою… Да и… Да и стоит ли вообще вести финансиста в Замок? Может быть… Магистр слишком неразворотлив по теперешнему времени. Хотя — коней на переправе не меняют… Хм… Коней — нет, а вот наездников — вполне.

* * *

— Ну и как впечатление? Не слышу бурных продолжительных аплодисментов, плавно переходящих в овацию! — произнесла Лена, как только мы отъехали от гаишников.

— Тащусь, как сутулая лошадь! Это же надо!

— Двусмысленный какой-то комплимент. Если вообще — он.

— О, женщины, вам имя — вероломство! — Потягиваюсь на заднем сиденье. — Лен, у нас курить осталось?

— Есть. — Она подала мне пачку. — А почему это — вероломство?

— Это не я сказал. Это — Шекспир.

— А ты авторитетами не прикрывайся, ты по существу ответь!

— Лен… Ты врала так вдохновенно, что поверил даже я.

— А я и не врала…

— Не врала?

— Не-а.

— Что, твоя подруга действительно такая вот мымра?

— Нет, конечно. Она — милая и славная. Глупый, я фантазировала.

— Прямо Франсуаза Саган!

— Еще бы. Да и чего не сделаешь ради любимого мужчины. Ладно, куда рулить-то?

Об этом я думаю с той самой поры, как мы отъехали от крепости имени Госавтоинспекции. Прозвониться в Москву? И что это даст? Вот он я, живой, здоровый, и готов приступить… А пока — деньжат переведите в здешний банк…

«Лимонов» пятьдесят, до Москвы добраться… А там я ужо…

Нет. Такой путь чреват самоубийством. Причем двойным. А если и я не страдаю излишними суицидальными наклонностями, то девушка — и подавно. Кто, зачем меня подставил? Кому? Вопросов больше, чем ответов. Прежде чем воскресать во всем блеске, нужно ответить хотя бы на первый вопрос: кто? Последовательно завязанный на второй: зачем?

— У тебя много денег? — спрашиваю девушку.

— Есть.

— На билеты хватит?

— С избытком. И-на пиво останется.

— Значит, так. Мчим на вокзал, определяемся с билетами, а там — видно будет.

— Как скажете, сэнсэй.

Машину припарковали в скверике у вокзала. Лена ушла, вернулась бегом:

— Не спи, замерзнешь! Поезд — через пять минут!

* * *

Герман успел за минуту до отправления. Подбежал к проводнику купейного вагона, сунул ему в руку несколько купюр, выдохнул:

— До Москвы, командир, а?

Проводник мельком оглядел пассажира. Если его и удивило, что тот вообще без вещей, даже «дипломата» занюханного нет, вида он не показал. Пачка «хрустов» раза в три превышала обычную таксу за безбилетный провоз. Да и интонация мужика выдавала служивого, скорее всего бывшего. И-не мента. На ментов у проводника был нюх.