Банкир
Шрифт:
Савосин осмотрел территорию. Из особнячка «спортсменов» так же скоро рассыпались в разных направлениях боевики. Двигались они стремительно, будто тени в неровном свете фар мчащегося автомобиля, так, что прицелиться и сделать уверенный выстрел не было никакой возможности. Да и страховались: гибель двоих подействовала отрезвляюще, эйфория сверхкрутости прошла… Бойцы растворились в ночи, за строениями. На простреливаемой территории маячил только пьяный капитан. Неспешным шагом он двигался в направлении «спортсменского» особнячка, сжимая в руке короткий автомат и чувствуя себя в пьяном кураже полностью неуязвимым — под защитой
Козлы! Нежданная злость на все: на мокрый снег, лепящий с низкого неба, на разбухшую бурую жижу под ногами, на куда-то запропавшего Кащеича, на СОБРов, торчащих в ларьке, как карандаши в заднице, и втравивших капитана во все это, на бегуна с его девкой, непонятно откуда взявшегося, а сейчас самозабвенно развлекающегося в «люксе», на себя самого, с дури решившего «варить кашу» из хер знает чего, на весь этот дурацкий, слякотный, бессолнечный день и на смутный вечер… Козлы! Нет, узел нужно рубить одним махом, не то эта идиотская игра в казаков-разбойников затянется еще на неделю… А болтаться столько времени в непонятке, будучи неясной фигурой неизвестно в чьей игре, — хуже нет.
Он, капитан Назаренко, покажет им всем, как надо решать вопросы. Одним махом.
Без сантиментов.
Увидев на крыльце двоих мужчин лет около сорока, Назаренко вдруг остановился. У него не было ни плана особого, ничего; в здешних краях он привык накатывать на любого круто и жестко, а чего? Закон «под жопой», ствол в руке — что еще нужно для объяснения своих прав заодно с обязанностями?.. Но эти «двое из ларца» смотрели холодно и спокойно… У обоих на лицах — вежливые улыбки, словно они не стоят хрен знает где, а восседают в собственном офисе, при хорошенькой секретарше в предбанничке, и перед каждым дымится чашка кофе…
Закон? Это у кого реакция быстрее да нервы крепче… Хорошо смеется тот, кто стреляет первым! Ну что ж, ребятки… Посмотрим, будете ли вы под стволом те же понты кидать…
Автомат висел на правом плече, правая рука — на рукоятке, палец — на спусковом крючке. Ремень служил еще и упором. Не долго думая Назаренко навел ствол на обоих. Скомандовал резко:
— Повернуться спиной! Шаг от стены! Руки на стену! Ноги расставить!
— Капитан, вы соображаете?.. — попытался заболтать милиционера Костин.
— Живо! — гаркнул Назаренко. Пасть они открывать будут! Да он не таких «быков» вязал! «Вы соображаете…» Соображают — на троих, а вообще — думают.
Или действуют. И капитан в этой ситуации действовал скорее инстинктом, чем разумом. Притом… Притом, что, если бы эти двое не подчинились его команде, он нажал бы спусковой крючок не раздумывая: у любой игры — свои правила.
А вот что делать дальше — он не знал. Подойти, проверить наличие оружия?
Но тогда его преимущество, пока удерживаемое направленным на парней автоматом, сойдет на нет: капитан знал, что в рукопашке он рядом с любым профессионалом — пацан. Но и стоять столбом — дело дохлое. Он
— В чем проблема, капитан? — ровным вежливым голосом спросил один из мужчин, чуть повернув голову.
— Проблема? — Приступ неожиданной злости и… страха заставил капитана действовать, уже ни о чем не думая: палец нажал спусковой крючок, и дробная очередь гулко прогрохотала по пансионату; пули покрошили штукатурку прямо над головами стоявших. — Да никаких проблем, вы поняли? У меня — никаких! Оружие — на землю! Быстро!
Грохот автоматной очереди заставил троих «спортсменов», направлявшихся к особнячку-«люксу», где уединились Дор с девушкой, затаиться на месте. Вслед за первой очередью прогрохотало несколько пистолетных выстрелов, еще очередь, еще — кажется, со всех сторон… Боевики переглянулись. Голик, как старший, принял решение:
— Джеб, двигаешься один и вяжешь мужика. Девку замочи. Справишься?
— Хм… — Среднего роста, жилистый Джеб улыбнулся одними губами, выставив длинные лошадиные зубы. — Уж как-нибудь…
— Мы — обратно. Что-то не сложилось в Датском королевстве. Место сбора — у машин. Хоп?
— Хоп.
Голик и Герц быстро побежали к особнячку. Увидев мента живым. Голик искренне удивился и, не целясь, выстрелил в массивную фигуру. Сам вдруг замер на мгновение и рухнул. Вместо одного глаза в черепе зияло темное отверстие.
Герц отреагировал мгновенно. Сделал длинный прыжок с кувырком, замер, укрывшись за фундаментом одного из строений, осмотрелся. Так. Они — в мышеловке. Костин и тот, пришлый, на крылечке уложены в рядок, и похоже, что не жильцы. Вывод только один: вся группа нарвалась на хорошо спланированную засаду; Костин с этим лоханулись, лоханулись сразу, не заняв снайперами господствующие высоты, и подставили всех. Уходить. Но уходить нужно грамотно.
Сначала — нейтрализовать снайпера. Без этого все они — волки на поле для охоты с вертолета.
Прикидывать? Да тут и прикидывать нечего! Особняки за базой. Всего их три.
Скорее всего — в ближнем. Вперед!
К недостроенному особнячку он пробрался скоро и умело. Выстрелы на базе почти прекратились. Судя по всему, игра закончена. По штатному варианту. Только с другой стороны.
Из окна на третьем этаже послышался характерный звук, так похожий на выстрел «ВСС», — на винтовке был интегрированный глушитель. Ну все, парниша, отстрелялся… Герц замер, выдернул из осколочной гранаты чеку, сделал шаг вперед и одним движением закинул ее в оконце третьего этажа.
Взрыв сдвинул подпорки, недостроенный домик содрогнулся, и перекрытия с протяжным стоном рухнули внутрь дома. Герц уже мчался прочь. Время разбрасывать камни, и время — делать ноги…
…Володя Савосин наблюдал все маневры бойца, укрывшись в тени маленького строеньица, служащего летом палаточкой, а сейчас забитого наглухо по ненадобности. Винтовку он собрал загодя, уложил в кейс, кейс — в баул. И теперь ждал, когда боевик, расчехвостивший «под ноль» весь этаж особняка какого-то «нового», подойдет ближе. Когда тот сделал рывок, преодолевая открытое пространство, Савосин вырос прямо перед ним. Длинная очередь из «бизона» разнесла голову боевика. Хоп! Как шутил один давний знакомый, при войне в горячих точках даже огонь из автомата только тогда достаточно эффективен, когда имеет здешний национальный характер: кинжальный.