Банковский счет
Шрифт:
«Мыс Монтаук. Раскройте карты. Давайте проложим маршрут».
«Ты хороший мальчик, Стэн», - сказала его мать, и вскоре они вдвоем склонили головы над дорожными картами, раскрытыми на обеденном столе. Так они и сидели, когда раздался звонок в дверь.
«Черт!» — сказала она.
«Я открою», - сказал Марч. «Ты надевай скобу».
«Я им пользуюсь», - сказала она.
Марч посмотрел на нее, и на ней его не было. «Что значит, ты им пользуешься?»
«Ты ставишь ее вверх дном на сушилку, — сказала она, — она просто идеально подходит для сушки носков».
«Ой, мам, ты не воспринимаешь это всерьез». В дверь снова позвонили. «А что, если это страховой агент, а у тебя на шейном бандаже носки?»
«Я надену это, я надену это», - сказала она и ушла на кухню, в то время как Марч более медленно направился к входной двери.
Там был Келп. Марч широко распахнул дверь и сказал: «Эй, заходи. Давно не виделись».
«Я подумал, что мне...».
«Мама! Забудь об этом!»
Келп выглядел немного удивленным.
Марч сказал ему: «Извини, я просто не хотел, чтобы она надевала корсет».
Келп попытался улыбнуться, но все равно продолжал выглядеть озадаченным. «Конечно», - сказал он. «Я просто подумал, что...».
Мама Марча появилась с шейным бандажом. «Ты звонил мне?»
«Привет, миссис Марч!» — сказал Келп. «Что случилось?»
«Я хотел сказать тебе, чтобы ты забыл об этом», - сказал Марч.
«Я не могла разобрать, что ты…» Она остановилась и нахмурилась, глядя на Келпа. «Келп?»
«Ты повредил шею?»
Испытывая отвращение, она сказала: «Я надела это для тебя?»
«Вот почему я позвал тебя», - сказал Марч.
Тряхнув головой, насколько это было возможно в корсете, она снова отвернулась, сказав: «Эта штука холодная и мокрая».
Келп сказал: «Ты надел это для меня?»
Марч сказал: «Ну, если ты собираешься надеть на него носки, то будет холодно и мокро».
«Подожди минутку», - сказал Келп.
«Я не знаю, как долго еще смогу с этим мириться», - сказала она и вышла из комнаты.
Келп сказал: «Почему бы мне не выйти и не прогуляться вокруг квартала, а потом вернуться?»
Марч озадаченно посмотрел на него. «Зачем? У тебя кружится голова или что-то в этом роде?»
Келп огляделся. «Нет, думаю, что нет. Думаю, все в порядке. Должно быть, я зашел, когда там уже шел разговор».
«Что-то в этом роде», - сказал Марч.
«Я так и думал, да».
«Что ж, заходи».
Келп уже был внутри. Он посмотрел на Марча и ничего не сказал.
«О, да», - сказал Марч. Он закрыл дверь и сказал: «Мы только что были в столовой».
«Я врываюсь на ужин? Послушай, я могу...».
«Нет, мы просто рассматривали карты. Заходи». Марч и Келп вошли в столовую как раз в тот момент, когда мама Марча вошла с другой стороны, похлопав ее по плечам и сказав: «Это мой кашемировый свитер, и он весь мокрый».
Марч сказал Келпу: «Ты бы ничего не придумал, не так ли?»
«На самом деле, я бы так и сделал. Ты можешь просмотреть это завтра?»
«О, черт», - сказала мама Марча. «Вот и заканчивается наша поездка на остров».
«На Лонг-Айленд?» — спросил Келп. «Это идеально, это как раз то, чего я хочу, лучше и быть не может». Он подошел к столу со всеми картами. «Это Лонг-Айленд? Позвольте мне показать вам точное место.».
«Вы двое поговорите», - сказала мама Марча. «Мне нужно переодеться в этот мокрый свитер, пока у меня не затекла шея».
8
Когда Дортмундер вошел в гриль-бар «0. J.» на Амстердам-авеню в половине девятого следующего вечера, там не было никого, кроме трех машинистов метро, телевизора, установленного высоко на стене, и Ролло, бармена. По телевизору показывали трех человек, карабкающихся по стене, нагруженных мотками веревки, маленькими молотками и рациями; это были негр, еврей и красивая белокурая шведка. Трое машинистов метро, все пуэрториканцы, обсуждали, водятся ли аллигаторы в туннелях метро. Они орали во весь голос, не потому, что были злы друг на друга — хотя так оно и было, — а потому, что их работа приучила их говорить на такой громкости. «Это в канализации у вас аллигаторы», - крикнул один из них.
«Эти грязные туннели, которые у нас есть, вы же не называете их канализацией?»
«Люди привозят аллигаторов из Флориды, — кричал первый,». маленьких аллигаторов для домашних животных, они от них устают, они спускают их в унитаз. Но в канализации, а не в туннелях. Вы не спускаете воду в туалетах в туннелях метро.».
«Не так уж много, у тебя его нет».
Третий, самый мрачный из них, крикнул: «На днях я задавил крысу возле Кингстон-Трупа, вот такую большую». И опрокинул свое пиво.
Дортмундер прошел в конец бара, пока Ролло промокал пролитое пиво и наливал новое. Машинисты начали кричать о других животных, которые были или не были в туннелях метро, и Ролло тяжело двинулся вдоль стойки к Дортмундеру. Это был высокий, мясистый, лысеющий джентльмен с синей челюстью в грязно-белой рубашке и грязно-белом фартуке, и, подойдя к Дортмундеру, он сказал: «Давно не виделись».
«Ты знаешь, как это бывает», - сказал Дортмундер. «Я жил с женщиной».
Ролло сочувственно кивнул. «Это смерть для барного бизнеса», - сказал он. «Что ты хочешь сделать, так это жениться, тогда ты начнешь выходить по ночам».
Дортмундер кивнул головой в сторону задней комнаты. «Там есть кто-нибудь?»
«Твой друг, другой бурбон», - сказал Ролло. «Вместе с имбирным элем без проверки возраста. Они взяли твой бокал».
«Спасибо».
Дортмундер вышел из бара и направился в заднюю часть, мимо двух дверей с силуэтами собак на них и табличкой «ПОЙНТЕРЫ» на одной двери и «СЕТТЕРЫ» на другой, мимо телефонной будки, через зеленую дверь в задней части в маленькую квадратную комнату с бетонным полом. Ни одной стены не было видно, потому что практически вся комната от пола до потолка была заставлена ящиками с пивом и ликером, оставляя только небольшое отверстие посередине, достаточно большое, чтобы в нем поместились старый потрепанный стол со столешницей из зеленого войлока, полдюжины стульев и одна голая лампочка с круглым жестяным отражателем, низко висящим над столом на длинном черном проводе.