Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов
Шрифт:
— Дло въ томъ, Ллойдъ, что я сбитъ съ толку не мене вашего. Я самъ не въ состояніи представить себ реальность моего новаго положенія.
— Боже мой! Это поразительно! не такъ ли? Постойте, сегодня ровно три мсяца, какъ мы съ вами пошли въ трактиръ «Рудокоповъ».
— Нтъ, въ трактиръ «Веселіе».
— Врно, это былъ трактиръ «Веселіе»; пошли мы туда въ два часа утра и вамъ подали баранью котлетку и кофе посл кропотливой шестичасовой возни со всей этой канцелярщиной, а я еще старался уговорить васъ отправиться со мною въ Лондонъ и предлагалъ раздобыть для васъ отпускъ и уплатить вс ваши дорожные расходы, да еще дать вамъ кое-что сверхъ этого, если мн посчастливится въ моемъ дл, вы же не хотли и слушать меня, говорили, что мн не удастся это дло, и что вамъ нельзя терять нить работы по возвращеніи, потратить Богъ знаетъ сколько времени, чтобы снова очутиться въ курс дла. И однако я нахожу васъ здсь. Какъ все это странно! Какимъ образомъ вы попали сюда и что дало вамъ такой безпримрный толчекъ въ гору?
— О, чистйшая случайность. Это длинная исторія… Каждый назоветъ это романомъ. Я вамъ все разскажу, только не теперь.
— Когда же?
— Въ конц этого мсяца.
— Да вдь до конца остается боле двухъ недль. Это черезчуръ долгій срокъ для испытанія человческаго любопытства. Идетъ черезъ недлю?
— Не могу. Вы скоро узнаете, почему. Ну, а какъ ваши торговыя дла?
Веселость его исчезла моментально и онъ сказалъ со вздохомъ:
— Вы оказались настоящимъ пророкомъ, Галь, настоящимъ пророкомъ. Для меня было бы лучше не прізжать сюда. Не хочется и говорить объ этомъ.
— Но вы должны это сдлать. Вы пойдете со мною, когда мы уйдемъ отсюда, останетесь у меня ночевать и разскажете все.
— О, вы позволяете? вы не шутите? — И на глаза его навернулись слезы.
— Да; я хочу узнать всю исторію, сначала до конца.
— Какъ я вамъ признателенъ! Найти снова человческое участіе въ голос, въ глазахъ ко мн, и къ моимъ дламъ, посл того, что я здсь вынесъ… Боже! благодарю тебя на колнахъ за это!
Онъ крпко схватилъ и сжалъ мою руку и затмъ былъ въ дух и оживился къ обду, который такъ и не состоялся. Случилась обычная исторія, исторія, которая постоянно повторяется благодаря нелпой англійской систем: вопросъ о старшинств за обдомъ не могъ быть ршенъ и обдъ не состоялся. Англичане всегда отобдаютъ у себя, прежде чмъ идти на званый обдъ, потому что они-то знаютъ, какому риску подвергаются; но никто и никогда не предупреждаетъ иностранца и послдній въ простот сердца попадаетъ въ ловушку. Разумется, изъ насъ никто не пострадалъ, такъ какъ вс мы уже обдали, не будучи новичками, исключая Гастингса, а онъ узналъ отъ посланника, когда тотъ пригласилъ его, что въ уваженіе въ англійскому обычаю у него не было приготовлено никакого обда. Каждый взялъ подъ руку даму и вс торжественно вступили въ столовую, потому что принято совершать это передвиженіе; но тутъ начался споръ. Герцогъ Шордичъ хотлъ занять первое мсто за столомъ, доказывая, что онъ по рангу стоялъ выше посланника, который былъ представителемъ только націи, а не монарха; но я отстаивалъ свои права и не соглашался уступить ему. Въ столбц новостей я занималъ мсто на ряду со всми герцогами некоролевской крови; я такъ и сказалъ, требуя первенства передъ названнымъ герцогомъ. Разумется, пренія наши не могли быть ршены тми доводами, которые мы приводили; онъ въ конц концовъ (и вопреки здравому смыслу) пробовалъ блеснуть рожденіемъ и древностью своего рода, а я выступилъ передъ нимъ «якобы» его завоеватель и «подзадорилъ» его Адамомъ, котораго я былъ прямымъ потомкомъ, какъ показывало мое имя, тогда какъ онъ былъ боковою втвью, какъ свидтельствовало его имя и его позднйшее норманское происхожденіе; и такъ вс мы торжественнымъ маршемъ вернулись назадъ въ гостинную и закусили стоя — подаютъ сардинки и землянику, вы группируетесь вокругъ стола и кушаете не садясь. Здсь культъ застольнаго старшинства не такъ стснителенъ: два лица самаго высокаго ранга бросаютъ шиллингъ, лицо выигравшее идетъ первымъ за своимъ угощеніемъ, а потерявшему достается шиллингъ. Два слдующія по рангу лица продлываютъ тоже, затмъ два слдующія за ними — тоже и т. д.
По окончаніи закуски принесли столы и мы вс услись за карты по шести пенсовъ за роберъ. Англичане никогда не играютъ въ карты ради забавы. Если они не имютъ въ перспектив выигрыша или проигрыша — все равно какого — они не станутъ играть.
Мы прелестно провели время, а именно, двое изъ насъ — миссъ Лэнгамъ и я. Я былъ такъ очарованъ ею, что не могъ сосчитать своихъ картъ, когда на рукахъ у меня было боле двухъ мастей; я не замчалъ, когда я удачно ходилъ и мн всякій разъ приходилось начинать игру съизнова; я бы постоянно оставался въ проигрыш, но молодая двушка длала т же промахи, такъ какъ находилась совершенно въ такомъ же состояніи, какъ я; вслдствіе этого никто изъ насъ не могъ окончить своей игры, да мы и не заботились объ этомъ; мы знали только, что мы счастливы и ничего другого знать не желали и намъ не хотлось превратить игру.
Я сказалъ ей — да, я это сдлалъ! — сказалъ, что я полюбилъ ее, а она… Ну, она вспыхнула до корня волосъ, но ей были пріятны мои слова; она сказала, что тоже любитъ.
О, какой это былъ чудный вечеръ! Всякій разъ, какъ я отбиралъ у нея карты, я успвалъ прибавить «postscriptum»; всякій разъ, какъ она отбирала ихъ у меня, она увдомляла меня о полученіи его, считая также карты; я не могъ сказать ни одной фразы, обычной въ игр, безъ того, чтобы не прибавить: «Господи! Какъ ты прелестна», а она считала: «Пятнадцать два, пятнадцать четыре, пятнадцать шесть, восемь да восемь будетъ шестнадцать — ты такъ думаешь?» — вскинувъ на меня изъ подъ рсницъ взглядъ полный нжности и лукавства. О, это было слишкомъ много счастія!
Ну, я объяснился съ ней честно и вполн откровенно; сказалъ ей, что у меня нтъ ни единаго цента за душой, а только одинъ единственный банковый билетъ въ милліонъ фунтовъ стерлинговъ, о которомъ она слышала столько толковъ, и онъ не былъ моимъ; это возбудило ея любопытство и я заговорилъ тихо, и разсказалъ ей всю исторію съ самаго начала, а она хохотала до упаду. «Я» не могъ понять, что смшного нашла она въ моемъ разсказ, но фактъ былъ на лицо: черезъ каждыя полминуты какая нибудь новая подробность вызывала у нея припадокъ смха и, чтобы дать ей оправиться, я долженъ былъ останавливаться на полторы минуты. Она смялась до боли, до дурноты; въ жизни своей я еще не видалъ ничего подобнаго. Я хочу сказать, что еще не видалъ никогда, чтобы горестная исторія — исторія мученій, безпокойствъ и страховъ какого нибудь лица — произвела именно такое впечатлніе. И я полюбилъ ее еще крпче, видя, что она могла быть такъ весела, когда тутъ не предстояло ничего веселаго; вдь мн скоро будетъ необходима именно такая жена, при томъ оборот, какой должны были принять мои обстоятельства. Разумется, я сказалъ ей, что намъ придется подождать годика два, пока я не развяжусь со всми длами; но она и не думала ждать, а только надялась, что я стану очень, очень остороженъ въ своихъ издержкахъ и не допущу, чтобы они унесли послднюю надежду на наше жалованье третьяго года. Затмъ она выказала легкое безпокойство, ей ужасно хотлось наврно узнать, не ошибся-ли я какъ-нибудь и не поднялъ-ли свое жалованье за первый годъ до боле высокой цифры, чмъ та, какую мн могли назначить. Это былъ голосъ здраваго смысла и я почувствовалъ въ себ меньше самонадянности, чмъ прежде; но это же внушило мн прекрасную дловую идею и я откровенно высказалъ ее.
— Порція, дорогая, ты не побоишься пойти со мною въ тотъ день, когда я долженъ буду явиться къ этимъ старымъ джентльменамъ?
Она слегка вздрогнула, но сказала:
— Н… нтъ, если присутствіе мое можетъ придать теб бодрости. Но… будетъ-ли это вполн прилично, какъ ты думаешь?
— Нтъ, я не знаю, прилично-ли это; на самомъ дл боюсь, что нтъ. Но, видишь-ли, тутъ такъ много зависитъ отъ этого, что…
— Въ такомъ случа я непремнно пойду, прилично это или неприлично, — сказала она съ чуднымъ, великодушнымъ энтузіазмомъ. — О, я буду такъ счастлива, думая, что помогаю теб.
— Помогаешь, любимая? Да все будетъ сдлано тобою. Ты такая красавица, такъ прелестна и обворожительна, что съ тобою я буду въ состояніи забрать наше жалованье грудами, пока эти добрые старички не обанкрутятся въ конецъ: у нихъ не хватитъ духу для борьбы.
Посмотрлъ бы читатель, какимъ яркимъ заревомъ вспыхнуло ея лицо, какъ радостно засіяли ея глаза!
— Ахъ ты гадкій льстецъ! Нтъ ни словечка правды въ томъ, что ты сказалъ, но я всетаки пойду съ тобою. Можетъ быть, это научитъ тебя не надяться, что другіе люди станутъ смотрть на меня твоими глазами.
Разсялись-ли мои сомннія? Вернулась-ли во мн моя смлая самонадянность? Пусть судитъ читатель по слдующему факту: тайно про себя, я тутъ же поднялъ цифру своего жалованья за первый годъ до тысячи двухсотъ фунтовъ стерлинговъ. Но я не сказалъ ей объ этомъ; я хотлъ сдлать ей сюрпризъ.
Всю дорогу домой я виталъ въ облакахъ, Гастингсъ говорилъ, а я не слыхалъ ни одного слова. Когда онъ и я вошли въ мою гостиную, онъ вернулъ меня въ дйствительности пылкими восхваленіями комфорта и роскоши моей обстановки.
— Дайте мн постоять тутъ минуточку и наглядться до-сыта! Господи, это дворецъ, совсмъ таки дворецъ. И тутъ все, чего только можетъ пожелать душа — вмст съ веселымъ огнемъ въ комнат и съ ужиномъ, который стоитъ на готов. Генри, это не только заставляетъ меня осязательно почувствовать, какъ вы богаты, но это заставляетъ меня почувствовать до мозга костей, какъ я бденъ… какъ я бденъ и какъ несчастенъ, какъ я разбитъ, пораженъ, уничтоженъ!
Чортъ бы его побралъ! отъ этихъ словъ у меня по кож пошелъ морозъ. Ужасъ привелъ меня въ сознаніе и заставилъ ясно понять, что я стою на вулкан. Я не зналъ, что то были пустыя грезы, т. е. я не позволялъ себ знать это минуту назадъ, но теперь… о, Боже! По уши въ долгахъ, безъ единаго цента въ карман, держа въ своихъ рукахъ счастье или гибель прелестной двушки и не видя ничего впереди кром жалованья, которое, быть можетъ, никогда… по всей вроятности никогда не осуществится! Охъ, охъ, охъ! Я погибъ безвозвратно! нтъ мн спасенія!