Бархатная маска
Шрифт:
Захочет ли Энджел переступить черту? И, если уж на то пошло, захочет ли это сделать сама Лаис?
У нее своя жизнь, размеренная, налаженная. Она по-прежнему скучает по Роберту. Муж умер, и любовь к нему не ушла из сердца Лаис, осталась там светлым призраком, драгоценным воспоминанием. Иногда, ложась ночью в одинокую постель, Лаис закрывала глаза и начинала мечтать: пусть она проснется, и годы, прошедшие без Роберта, окажутся сном. Или нет, пускай его смерть ей приснилась. Вот Лаис откроет глаза утром, а к ней прибежит запыхавшаяся Элен и, не заботясь о почтении, закричит с порога:
– Миледи, лорд вернулся!
Тогда Лаис поймет, что смерть
Роберт не вернется. Лаис научилась жить без него. Могла бы она научиться жить с кем-то другим? Чтобы в ее спальню приходил ночами другой мужчина, чтобы его волосы щекотали ей нос, его руки касались Лаис в таких местах, где может касаться лишь возлюбленный, и страсть накатывала на них обоих – раз за разом. Чтобы ее дни заполнялись другим человеком, который становился бы все роднее и ближе, пока не слился бы с Лаис в единое целое, при этом оставаясь собой. Чтобы вновь устраивали охоту, многолюдные приемы, где хозяйка и хозяин идут рука об руку. Чтобы возникли снова совместные вечера в гостиной, за разговорами, чаем, чтением или музыкой, и никогда бы это не надоело, никогда бы не стерлось. Чтобы снова было… счастье.
Энджел Фламбар, такой странный, красивый и неправильный, такой молчаливый человек с ангельским голосом, мог бы стать возлюбленным. Лаис чувствовала это. Никогда так не будет, придется смириться. Сделать же его любовником… Дело чести, скажет он, попросит расчета, развернется и уедет.
Лаис хотелось завыть на луну, да только вот незадача – сейчас новолуние.
Она просидела у окна еще два часа, прежде чем появился Фламбар. Он спокойно спешился, взял Апреля под уздцы и повел к конюшням. Жив и здоров. Лаис вначале вздохнула с облегчением, а потом разозлилась. В основном на себя: за глупое беспокойство.
Выждав с полчаса, она позвонила и велела позвать Фламбара. Тот явился через некоторое время. Успел переодеться, отметила Лаис: камзол с серебряными пуговицами Энджел обычно носил дома.
– Добрый вечер, миледи.
– Добрый вечер, Энджел. Не будете ли вы так любезны рассказать, куда исчезли сегодня? – голос ее едва не сорвался, но Лаис все же совладала с волнением.
Он пожал плечами, испросил разрешения сесть и устроился в кресле. Выглядел Фламбар необычно: глаза блестят, на щеках румянец, губы изогнуты в ухмылке.
– Вчера один джентльмен, лорд Фидж, оказал мне огромную любезность и осчастливил своеобразным приглашением. Я человек маленький, миледи, и потому не нашел в себе ни сил, ни желания отказывать. Лорд Фидж был столь милым, что мне не пришлось заботиться об обстоятельствах нашей встречи…
– Перестаньте плести кружева! – перебила его Лаис. – Говорите прямо. Вас вызвали на дуэль?
– Вы весьма проницательны, миледи. Да, лорд Фидж вызвал меня на бой за внимание леди Фитчетт.
Лаис негромко застонала. Кассандру точно следует убить – хотя бы за то, что она допускает до себя подобных пустоголовых поклонников.
– Но он…
– Он имел право, – мягко заметил Энджел. – Хоть я и не принадлежу к аристократии, являюсь тем не менее слугой
– Надеюсь, вы его не убили, – заволновалась Лаис.
– Ну что вы, миледи. – Фламбар, похоже, оскорбился. – Разумеется, нет. Если бы учитель фехтования из Джиллейн-Вэлли прикончил одного из уважаемых в лестерширском обществе джентльменов, как сильно это повредило бы вашей и моей репутации? К тому же лорд Фидж совсем неважно фехтует. Мы обошлись без крови, а когда разобрались в вопросах, ответах и ошибках, лорд оказался столь любезен, что пригласил меня отметить наше примирение. Так что мы немного посидели в трактире в Лестере. Это чудесное мужское занятие – трактир.
Лаис не смогла сдержать улыбку.
– Вы так забавно об этом рассказываете, будто речь не шла о жизни и смерти.
– Она и не шла, – резко произнес Фламбар. – Лорд Фидж мне не противник, это я выяснил сразу. Убивать его было бы глупостью. Унижать – тем более. Сейчас он отправился домой в полной уверенности, что одержал победу в нашем поединке. Лучшего нельзя и желать.
Лаис склонила голову набок, задумчиво глядя на Энджела. Теперь, когда он здесь и первоочередные вопросы выяснены, жгучее любопытство вернулось, а вместе с ним – желание знать, что будет дальше. Хоть к деревенской гадалке иди!
– Удивительное воспитание вы получили, мистер Фламбар!
– Ничего удивительного. – Он устроился в кресле поудобнее и еле заметно поморщился: видимо, рана все еще беспокоила Энджела. – Мой отец научил меня быть мужчиной. Моя мать научила меня быть милосердным. Ну, а жизнь научила смотреть на людей пристальнее, чем это делают обычно.
– Часто люди себя этим не утруждают.
– Именно поэтому вокруг полно дураков, пустозвонов и женоподобных бездельников, – припечатал Фламбар. Ого! Неужели маленькая вечеринка с лордом Фиджем так его разозлила? – К счастью, люди чести еще не выродились окончательно, хотя их число с каждым годом уменьшается.
– Вы сегодня что-то не в духе, Энджел.
– Прошу прощения, миледи. Вы хотели, чтобы я вам помог?
– Да. Споем вместе, если вы не возражаете.
– Почту за честь.
Перекладывая ноты, Лаис с раздражением подумала, что если эта игра в прятки с самой собой продолжится еще некоторое время, она точно сойдет с ума. Или отправится к гадалке.
Глава 15
Дожди начались внезапно и зарядили без перерыва, погрузив округу в унылую тоску, так что тренировки на воздухе пришлось временно переместить в небольшой зал на первом этаже Джиллейн-Холла. После обеда, проходя иногда мимо, Лаис слышала звон шпаг, ехидные комментарии месье Венара, пересыпанные французскими словечками, звонкий голос Джерри и сдержанные замечания Фламбара. Жизнь снова вошла в определенную колею, хотя воздух казался пронизанным дыханием грозы. Лаис не могла объяснить даже самой себе этого тревожного ощущения. Обычно подобное беспокойство она ощущала перед бурей, когда грозовая туча медленно растет над горизонтом, превращая голубое небо в грозно-фиолетовое, и порывами налетает ветер, поднимая пыль и срывая с деревьев сухие веточки. Лаис любила летние грозы, хотя и слегка побаивалась их: в буйстве стихий крылось особое очарование. А вот нудные осенние дожди не доставляли удовольствия графине Джиллейн. Воздух сделался холодным и сырым, приходилось постоянно кутаться в шаль. Окна закрыли, и из давно облетевшего сада не доносился запах цветов.