Бархатный ангел
Шрифт:
Я не чувствую себя сексуально, когда пытаюсь застегнуть молнию на спине, но у меня это как-то получается. И когда я смотрю на свое отражение в зеркале, я чувствую странное торжество.
Я выгляжу хорошо.
Достаточно хорошо, чтобы стоять рядом с таким человеком, как Исаак Воробьев, и не чувствовать себя в полной неуверенности.
Я решила немного разнообразить образ легким макияжем. Прошла минута, но какая-то бумажная смелость овладевает мной, когда я наношу румяна и подводку для глаз.
Я
После того, как моя основа готова, я наношу нюдовый карандаш для губ, а затем крашу губы светло-коричневым румянцем, который делает зеленые глаза более яркими.
Я наношу тени на основание век, а затем делаю себе сдержанную, но эффектную стрелку. Когда я заканчиваю, я объективно осматриваю себя, и на самом деле я чувствую себя довольно… красивой.
Сексуальная, даже если я сама так говорю.
Я встаю и иду к стойке для обуви. Мне требуется минута, чтобы выбрать подходящую пару обуви. В основном потому, что я избалована выбором.
Я сужаю его до трех пар. Я позволяю себе быть девушкой в течение пяти минут, примеряю каждую пару и расхаживаю по комнате, проверяя себя в зеркале.
Я останавливаюсь на шпильках цвета шампанского с крошечным ремешком на пальцах ног.
Чувствуя себя уверенно и готово впервые после встречи с Исааком, я иду в комнату и проверяю время.
8:15.
Чёрт возьми. Золушка слишком увлеклась, играя в переодевания.
Я выбегаю из комнаты. Я на полпути вниз по лестнице и слышу, как кто-то откашливается позади меня. Миниатюрная женщина, стоящая у подножия лестницы, одетая в униформу горничной.
Она лишь незначительно отличается от униформы, которую Эдит носила в поместье.
Как и сам дом, ее униформа более современная.
Она улыбается. — Простите меня, госпожа Воробьева, — говорит она. — Но сегодня вечером ужин будет на крыше.
— Ох. Хорошо.
Меня немного смущает то, как она обращается ко мне. Трех недель разлуки было достаточно, чтобы похоронить память о моей свадьбе с Исааком.
Я поднимаюсь обратно на вершину лестницы и позволяю ей показать мне путь на крышу.
— Я думала, это самый высокий этаж?
— И это так. Но есть внутренний дворик на крыше, который мистер Воробьев любит использовать, когда он развлекается.
Я поднимаю брови. — Он часто развлекается?
Она полностью упускает из виду инсинуацию в моем вопросе. Это, или она просто предпочитает игнорировать это. — Да, миссис Воробьева.
Я хмурюсь. — Меня зовут Камила, — говорю я ей. — Камила Феррара.
— Вы бы предпочли, чтобы я называла вас миссис Феррара?
— Я бы предпочла, чтобы ты звала меня Камила.
— Это было бы неуместно,
Она маленькая, но черты лица у нее зрелые. Ей, наверное, за тридцать, может, даже больше. Но ее рост придает вид молодости.
— Мисс Камила, значит? — Я предлагаю с подавленным вздохом.
— Если хотите.
— Как тебя зовут?
— Синди.
У нее суперамериканский акцент, но в ней есть формальность старой английской традиции. Это сбивает с толку.
— По этой лестнице, мисс Камила, — говорит она, указывая на узкую круглую лестницу, которая образует идеальный спиральный подъем до самого верха.
— У меня закружится голова, когда я взберусь на эту штуку.
Она улыбается. — Боюсь, другого пути наверх нет.
— Я справлюсь, — бормочу я, придерживая юбку и начинаю подъем.
Я сожалею о каблуках, когда поднимаюсь. К счастью, Синди не стоит прямо подо мной, поэтому я надеюсь, что мне не удастся ее засветить. Стринги, которые я ношу, не совсем консервативны.
Ступени останавливаются прямо перед узкой белой дверью, которую оставили слегка приоткрытой. Я останавливаюсь на пороге на мгновение, чтобы собраться.
Исаак находится по другую сторону этой двери.
Мое будущее по ту сторону этой двери.
Если я хочу, чтобы все шло по моему плану… Я должна правильно разыграть свои карты.
8
КАМИЛА
Когда я буду готова — или настолько готова, насколько я когда-либо буду, я полагаю — я толкаю дверь. Моя первая мысль… не попала ли я в другой мир?
Не знаю, чего я ожидала, но точно не этого.
Крыша выглядит как Эдемский сад, наполненный растениями, цветами и лианами, которые вьются на каждой поверхности, которую они могут найти. Путь, по которому я иду, указывает в одном направлении.
Так что я следую за ним… прямо к Исааку.
Он одет в темные брюки и белую рубашку и стоит ко мне спиной. Хотя я не сомневаюсь, что он знает, что я здесь. Я давно смирилась с тем, что этот человек, кажется, знает все. Я игнорирую накрытый стол в центре крыши и направляюсь к нему.
Он поворачивается ко мне, и я чувствую удовлетворение, когда его бесстрастное выражение лица сменяется удивлением.
Потом восхищение.
Тогда желание.
— Ты прекрасно выглядишь.
Я поднимаю брови. Почему-то я ожидала другого выбора слов.
Что-то менее… трогательное. Более общие, навскидку, несущественное. Но то, как он произносит это слово, заставляет мою кожу покалывать.
— Спасибо.
Он протягивает руку и обхватывает мое лицо. Он смотрит на меня так долго, что я не могу сдержать румянец, заливающий щеки. Я та, кто должна оторваться от него.