Бархатный ангел
Шрифт:
— Той ночью ты не только лишил меня свободы, но и лишил меня способности быть матерью для Джо.
— Но я дал тебе Джо, — указываю я.
Она была на грани того, чтобы смягчиться, когда спохватилась. — Джо никогда не суждено было случиться, — говорит она. — Вся эта ночь не должно было случиться. Это была просто гигантская ошибка.
— Иногда то, что кажется ошибкой, может оказаться возможностью.
Ее глаза, кажется, морщатся, когда она обдумывает мои слова. — Ты должен быть возможностью в этой
— Ты слишком много думаешь.
Она морщится. — Единственная причина, по которой я не рассказала тебе о Джо, в том, что я знала, что ты попытаешься… вовлечь ее во все это. А я этого не хотела.
— Вовлечь ее в чем именно?
— Братва, твоя жизнь… Все риски, связанные с этим миром.
— Жизнь рискованна, Камила.
— Вот именно, так зачем подливать масла в огонь? Я пожертвовала жизнью со своей дочерью, чтобы она росла нормальным ребенком. С друзьями и играми и поездками на пляж и в зоопарк. Почему-то я не могу представить, чтобы ты делал что-то из этого.
— Должен ли я быть польщен или оскорблен?
— Это не имеет значения, — говорит она, махнув рукой. — Это не меняет суть. Я хочу, чтобы Джо выросла нормальной.
— Что я, если не нормальный?
Она удивляет меня, когда внезапно хватает мое правое запястье и переворачивает его, чтобы показать линию серебряных шрамов, которая тянется от моего запястья до локтя.
— Это нормально, Исаак? — мягко требует она.
Я долго был тихим. — Я не мой отец.
— Не так ли? — она спрашивает. — Потому что с того места, где я сижу, вы двое кажетесь ужасно похожими.
— Я не думаю, что ты достаточно квалифицирована, чтобы дать такую оценку.
— Почему? Потому что я его не знала? — спрашивает она пренебрежительно. — Это не имеет большого значения. Потому что я знаю тебя. Я не верю, что ты когда-нибудь обидишь Джо. Но я не думаю, что ты бы любил ее тоже. Я не думаю, что ты знаешь, как это сделать.
Я сердито сжимаю кулак в простынях. Черт возьми, у этой женщины есть способ вывести меня из себя, что сводит меня с ума. Но я не доставлю ей удовольствия увидеть, что ее слова находят свою цель.
Успокойся. Оставайся сфокусированным.
— У любви много разных проявлений.
— Ей пять. Она заслуживает того, чтобы ее любили. Нежно. Ласково. Если это любовь, — говорит она, кивая на мою покрытую шрамом руку, — то я хочу, чтобы моя дочь была подальше от нее. — Ее зеленые глаза — яркие изумруды во всей этой темноте. В комнате сейчас жарко и густо от нашего дыхания, несмотря на ветерок через открытое окно.
— Это не имеет значения, — говорю я ей. — Решение было принято в тот момент, когда я узнал, что у меня есть ребенок.
Ее глаза расширяются. Ее челюсть плотно сжимается. Я уже видел это выражение раньше и знаю, что будет дальше: она полностью потеряет
Камила немедленно выпрямляется, позвоночник напрягается от паники.
Она что-то шепчет мне, но я не слышу ни звука. Через секунду раздается легкий стук в дверь.
— Ками?
Она снова что-то шепчет. Руби, я думаю. Руди?
Она спрыгивает с кровати, ударяясь коленями о мои, пытаясь выпрямиться. Футболка на ней зеленая. К тому же она короткая, поэтому в тот момент, когда она наклоняется, чтобы подобрать пару выброшенных белых шорт, мне открывается четкий вид на ее идеальную задницу.
Мой член сразу напрягается.
Борясь с желанием протянуть руку и обнять ее тело, я остаюсь на кровати, забавляясь ее паникой. Как только ее шорты надеваются, она поворачивается ко мне с выражением лица, которое говорит о том, что она потрясена тем, что я все еще здесь.
— Камила, все в порядке? — говорит мужчина у двери.
Она жестом предлагает мне встать. Как только я это делаю, она загоняет меня в свою ванную.
— Господи, — рычу я, врезаясь как минимум в три предмета, поворачиваясь на месте.
Она оставляет дверь ванной приоткрытой и бежит, чтобы ответить на стук. Волосы длинные и густые спадают на спину. Меня поразило внезапное воспоминание — моя рука запуталась во всех этих волосах, отворачивая ее голову назад, когда я толкался в нее сзади, и звуки, которые она издавала при каждом столкновении наших бедер… — Эй, Руди, — говорит она, не в состоянии полностью скрыть легкую одышку в своем тоне.
— Все в порядке? — спрашивает мужчина хриплым голосом. — Мне показалось, что я слышу голоса.
Она поднимает брови. — Эм, ну, это было не из моей комнаты. Она встала прямо перед дверью, не давая ему войти, чтобы проверить.
— Хм. Я просто беспокоился о тебе…
— Не надо, — говорит она с улыбкой, слишком яркой, чтобы быть настоящей. — Я в порядке.
— Еще один кошмар? — он спрашивает.
Кошмар? Она слегка напрягается. Я могу сказать, что она изо всех сил старается не скользить взглядом в сторону ванной. — Может быть. Я спала…
— Ты должна поговорить с кем-нибудь. Психотерапевт.
— Бог свидетель, у меня нет на это денег, — говорит она, посмеиваясь. — И я не думаю, что дядя Сэм оплатит счет.
— Ну, как знать, вдруг да посчастливится.
— Спасибо, что заглянул ко мне, Руди.
— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — бормочет он.
Нежность в его голосе очевидна. Я не доверяю этому, хотя. Опять же, я ничему не верю.
Этот урок был вырезан на моей коже давным-давно.
— Какого хрена ты там вообще что-то делаешь? — Я рычу, выходя из ванной.