Барышня-попаданка
Шрифт:
— Дарья Алексеевна, а точно ли этот молодой человек — ваш брат? — резонно интересуется не прекращающий сдерживающих меня объятий Владимир. — В свете последних событий становится непонятным, зачем брату нужно было бы вас похищать!
— Маменька, я ведь говорила вам, что Никита не мой брат, а вы мне не верили! Послушайте Владимира, он дельные вещи говорит! — мне всё же удаётся вырываться из объятий жениха и угрожающе встать напротив «братца».
— Никита, неужели это всё — правда? Неужели вы хотели похитить нашу Дашеньку? — встревоженно спрашивает Марья Ильинична.
— Ну конечно же нет, всё это ложь и провокация, — оправдывается «братец». — Этот костюм мне подбросили!
— И кто же, по-вашему, мог его подбросить? — мрачно интересуется Владимир. — Моя невеста? Её родители?
— Я не хотел бы обвинять сестрицу и тётушку с дядюшкой, но слуги…
— Позвольте поинтересоваться, откуда у слуг такой дорогой маскарадный костюм? — вежливо спрашивает Алексей. — Возможно, кто-то здесь лжёт, чтобы оправдаться за совершённое ранее преступление?
— Вы называете меня лжецом? — вскипает Никита. — Я говорю чистую правду — это не мой костюм, и я не знаю, откуда он взялся в моей комнате!
— Я скажу один раз, и не буду повторять, — негромко, но угрожающе говорит Владимир. — Сейчас же вы собираете свои вещи, и сегодня же уезжаете из города, поручик Вишневский. И вы сделаете так, чтобы ни я, ни моя невеста, ни её родители больше никогда вас не видели. Вы меня поняли?
Боже, он такой красивый, когда злится!
— Хорошо, я уезжаю, — Никита бросает на кровать тяжёлый чемодан и начинает кидать в него свои пожитки. — Но вы ещё пожалеете о том, что оклеветали меня!
— Предупреждаю на случай, если вы меня не услышали. Сегодня все в свете узнают, что вы выдавали себе за родственника моей невесты ради наживы. Ни в одном уважающем себя доме Москвы вас больше не примут. Так убирайтесь подобру-поздорову, пока у вас ещё есть такой шанс.
— А что если я расскажу, что меня оболгали? Что если расскажу, что костюм мне подбросили? — пытается угрожать Никита.
— Вы серьёзно думаете, что слово поручика что-то значит против слова князя? Не смешите меня и убирайтесь поскорее из города, — презрительно кидает Владимир. — У вас десять минут на сборы, поручик. Вернёмся в гостиную, господа, наш кофе, наверное, уже остыл.
Несмотря на то, что Владимир дал Никите десять минут на сборы, тот собирается за пять. Действительно, к чему собираться тщательно, если собираешься вернуться в будущее, и пара забытых вещей не сделают тебе погоды?
— Вы пожалеете, что подставили меня, дорогая сестрица, — прежде чем навсегда покинуть дом Елецких, Никита, заглядывает в гостиную.
— Васька, а ну-ка покажи Никите, где у нас выход, — сурово приказывает Марья Ильинична подоспевшему на шум лакею. — А то этот прохвост всё никак дойти до двери не может!
— Провожу моего «братца», — отвечаю я на недоумённые взгляды, которыми одаривают меня все сидящие за столом, когда я вскакиваю и бегу вслед за Васькой и Никитой.
— Не видать тебе твоего артефакта, как собственных ушей! — кидает мне на прощанье Никита, выходя из дома с чемоданом. — Останешься до конца жизни в этом богом забытом времени! А я уже через час буду дома! Счастливо оставаться! Побольше вам с женихом деток и долгих лет жизни!
— Спасибо, отличное пожелание, — смеюсь я с крыльца. — Катись к чёрту, и больше никогда не возвращайся! Путешествия во времени это определённо не твоё! А я лучше останусь в прошлом, чем пойду против своей совести!
— Извозчик! — кричит Никита, запрыгивает в подъехавшую открытую повозку и уезжает. От дома Елецких, и, надеюсь, навсегда из моей жизни.
А я возвращаюсь в гостиную, где взахлёб обсуждают безнравственность моего «братца».
— Не могу поверить, что пустила его в свой дом! — Марья Ильинична залпом выпивает целую чашку кофе. — Этот проходимец мог убить и ограбить нас во сне!
— Как хорошо, что горничная оказалась такой внимательной! — вторит моей названой маменьке Алексей Петрович. — Надо будет обязательно поощрить её каким-нибудь подарком!
— Дарья Алексеевна, как вы? — встревоженно спрашивает мой жених. — Что вы ему сказали?
— Разумеется, пожелала хорошей дороги, — я усаживаюсь на своё место возле Владимира и скромно потупляю взор. — Я ведь барышня вежливая и хорошо воспитанная!
— Ну-ну, — недоверчиво хмыкает Владимир. — Отчего-то мне с трудом в это верится.
После кофе мы довольно быстро прощаемся — уже завтра Алексей уезжает, и Владимир хочет помочь ему со сборами в дорогу.
В суматохе последних событий я как-то забываю о том поцелуе, который случился у нас с Владимиром, но когда во время прощанья он берёт меня за руку и с нежностью смотрит на меня своими потрясающими синими глазами, я как будто возвращаюсь в тот потрясающий миг.
— Я никогда не позволю никому вас обидеть, — говорит мне Владимир. — Клянусь, вы никогда не пожалеете, что стали моей женой.
— Надеюсь, что желающих меня обидеть будет предостаточно, мне очень понравилось, как вы поставили на место этого прохвоста Никиту, — кажется, я отвечаю совершенно не то, на что надеялся мой воспитанный жених.
— Вы в своём репертуаре, — смеётся Владимир, и, как и при встрече, целует мне руку.
Боже, он такой галантный! Кажется, мне достался самый лучший жених на свете! И если поездка в Петербург не одарит меня часами, не так уж и плохо будет провести с ним всю свою жизнь…
— Прощайте, Дарья Алексеевна, — говорит мне Алексей. — Надеюсь, получится поприсутствовать на вашей свадьбе.
— Тоже на это надеюсь, — отвечаю я Алексею, а про себя думаю: надеюсь, что свадьбы всё же не будет, и я благополучно свалю домой.
Как ни хорош Владимир, меня ждёт моё время, мой любимый двадцать первый век. И впереди много приключений, которые (я в это верю) обязательно приведут меня домой.
6. Из Москвы в Петербург
Прежде чем отправиться в Санкт-Петербург, мы с назваными родителями наносим прощальные визиты графине Прасковье Никифоровне и барону с баронессой Албышевым, с которыми Марья Ильинична особенно дружна. А ещё отцу Владимира, потому что желания ехать с нами в Питер старый князь не изъявляет.