Басаврюк ХХ
Шрифт:
Я отогнал эти мысли. Времени на них не было. Я внимательно смотрел вокруг. Все, что можно было ограбить, было ограблено. Все, что могло быть порушенным, — разрушены. Большая библиотека в отношении попала. На книгах под слоем пыли еще можно было увидеть отпечатки грязных подошв. Некоторое время я перебирал пожелтевшие тома. Обладатель библиотеки был образованным человеком — мне попадали книги по истории, философии, исследования оккультных наук немецком, французском, английском и латинском языках.
Черная, белая магия, обряды розенкрейцеров и тамплиеров, мистические откровения пророков XIX столетия. Видно было, что эти книги читали очень внимательно, много строк хозяин подчеркивал, на полях пестрели многочисленные пометки.
«Ну вот, теперь осталось найти химическую лабораторию доктора Франкенштейна», — подумал я. Куда подевались хозяева? Сколько их было? Сбежали за границу? Были убиты? Остались ли какие документы?
От библиотеки вел короткий проход в небольшую комнату с камином, которая явно служила хозяину за кабинет. Массивный стол из красного дерева был разбит на осколки, — на полу валялись какие бумаги. Я посмотрел на них — счета за проданный лес, списки наемных рабочих и другие хозяйственные записи. Секретер был также поломанный, стена над камином была сильно избита, словно по ней били ломом. Я достаточно внимательно обыскал этот кабинет — никаких свидетельств. Все, что могло хоть в какой мере рассказать о хозяев дворца, было отсутствующим. Никаких личных писем, дневников, семейных альбомов, фотографий. Ничего.
Ответ приходила сама собой — хозяева рванули подальше от революции и все вещи вывезли с собой, а окружающий кавардак навели грабители, ища обязательные спрятаны барские сокровища. Я уже собрался уходить, когда обратил внимание на слишком толстый слой пепла в камине — машинально я ткнул туда обломком ножки от стула. Он уперся в нечто твердое, и я выкатил из отверстия обгоревший человеческий череп.
9 (Таинственная находка)
Я осторожно взял череп. Кость затылке была разнесена вдребезги, как от удара тяжелой палкой или выстрела через рот. Несколько минут я смотрел в пустые впадины, словно ожидая, что сейчас услышу о трагедии, которая произошла некогда в этом кабинете. Кто это был? Если хозяин, — то кому понадобились его личные документы? Один из грабителей, который не смог поделить добычу? Какую добычу, если хозяева все успели вывезти?
Я в который раз огляделся вокруг. Кто до меня здесь уже изрядно попорався. Наверное, все тайники были найдены. Рабочий стол хозяина в поисках секретных убежищ был сокрушен едва не на сколки. На стенах темнели многочисленные царапины от простукивания в поисках пустот.
Все же надежда на некую находку, что поможет нам, не оставляла меня. Я положил ладонь на стену, оглянулся на череп и вдруг поняв, подошел к отверстию дымохода. Он был довольно большой, и я смог даже заглянуть в середину. На меня сразу повеяло сильным сквозняком. Ладонью осторожно провел по мягкому слоя сажи, которая покрывала внутреннюю выкладку дымохода.
Тщательно, камень за камнем, начал перебирать руками внутреннюю часть дымохода. Сажа, которая сыпалась на меня, забивала горло. Я сильно замерз и несколько раз выругал себя за упрямство, но поиски не прекратил. Все было напрасно. Мне пришлось полностью стать в дымоход. Я уже окончательно решил бросить это копошение в саже, как один камень, к которому я едва дотянулся, подался. Пальцами я почувствовал, что он не был зацементированный, как другие. С помощью ножа мне наконец удалось выковырять его из дымохода. Я сунул руку в нишу, которую прикрывал камень. Там лежал плотный сверток.
Через минуту я уже стоял посреди кабинета. Насколько смог, отряхнулся от сажи, с наслаждением дыша относительно свежим воздухом. В руках у меня был аккуратно завернутый в ткань и перевязанный шелковой тесьмой пакет. Раскрывать его я сразу не стал и отправился в зал. На дворе уже царила темнота. Поиски в камине окончательно меня добили. Бучма уставился на меня, притрушенного сажей, но я ничего объяснять не стал, едва проглотил кусок жареного голубя и мгновенно провалился в забытье.
Показалось, что я спал не больше минуты. Кто потряс меня за плечо. С трудом продрав глаза, я увидел над собой бледное лицо Кукушки.
— Господин полковник, господин полковник!
Входные двери в гостиную, старательно заложены широкой доской, вздрагивали от однообразных ударов.
10 (Упырь)
В соседней комнате бесились лошади. Слышно было, как трещит паркет под их копытами. За окном чернела ночь. Капли дождя падали через разбитое окно на пол. Сухомлин присел возле скорострела и передернул затвор. Зозуля и Бучма уже стояли, наставив винтовки. Кто медленно, через равные интервалы стучал в дверь. Я вытащил револьвер и кивнул Бучме. Тот осторожно подошел к двери и спросил:
— Кого там черт несет?
Удары прекратились. За дверью кто глухо сказал:
— Открывайте, это я.
Бучма оглянулся на меня:
— Словно Петренко.
Мгновение я колебался, но приказал отворить. Зозуля распахнул дверь. На пороге комнаты стоял Петренко. Его бекеша с поднятым воротником была густо замазана землей. Шапка надвинута на брови. Лицо было чрезвычайно изможденное, упавшие глаза сосредоточенно и мрачно смотрели на нас.
Казаки, с явным облегчением, в один голос расспрашивали Петренко о его исчезновении. Тот коротко отвечал: «Заблудился, еле вас нашел».
Я накинул на плечи шинель и пригнулся к огню в камине. Зозуля и Бучма снова легли спать, Сухомлин отправился успокаивать лошадей. Петренко сидел у окна и молча смотрел в темноту. Внезапное чувство острой опасности охватило меня.
— Ложись спать, Петренко! — обратился я к нему. Тот повернул голову в мою сторону. Взгляд был пустой и равнодушный:
— Благодарю, господин полковник, я уже выспался.
Я смотрел в огонь. Тепло от него успокаивало, наводило приятное расслабление. Мне снился сон. Впервые за эти сумасшедшие дни. Во сне были цветущие сады и музыка.
Я проснулся от ужаса, который ворвался до моего сновидения.
Огонь погас, в темноте за окном завывал ветер. В комнате ничего не было видно. Из угла, где спал Зозуля, доносились жуткие звуки — казалось, что там собака грызет кость. Я наклонился над камином и сунул туда сухую ветку. Мерцающее пламя осветило комнату, и я увидел Петренко, который, сидя над телом Кукушки, грыз его горло. Упырь остановился и медленно повернул голову ко мне. Все подбородок, шея и грудь его были залиты кровью. Меня насквозь прошил сумасшедший сосредоточенный взгляд. Я схватился за револьвер, который лежал рядом. Нечто вроде жуткой улыбки скривило рта бывшего казака, и тот мгновенно бросился на меня. Я откинулся навзничь и едва успел нажать на курок. Шесть выстрелов в упор из тяжелого «браунинга» отвергли упыря к стене.