Басаврюк ХХ
Шрифт:
6 июня. Получил ответ от профессора Курца. Письма я храню отдельно, но этот добавлю к своему дневнику.
«Уважаемый господин Анджею!
Получил твое письмо, за который очень благодарен, но сейчас не могу более подробно передать свои впечатления от него. Добавлю только, что эта легенда, к сожалению, подтверждает выводы о предмет моего исследования. Боюсь, что я пришел к ним слишком поздно. В любом случае, мир не прислушивается к ним. Наш безумный мир летит в пропасть, и кто услышит предостережение старого профессора истории?.. Мне кажется, что я понял природу ужаса истории, но мне трудно различить в нем промысел Бога от происков сатаны.
Мой дорогой друг (позволь называть тебя так), если мои выводы верны, то ты оказался на грани замкнутого круга, в центре которого мировой ужас проявит себя с наибольшей силой. Сейчас я завершаю свое исследование. Недавно у меня появилось подозрение, что за мной следят — я начинаю беспокоиться за судьбу своей рукописи. Если у тебя будет в ближайшее время такая возможность — прошу тебя, приезжай ко мне.
Скоро мировой ужас вырвется и воцарится в мире. Я не знаю такого места, где можно было бы скрыться от него, но я верю, что моя работа, которая не успела его остановить, поможет хотя бы бороться с ним. Извини за такое короткое письмо, но я чувствую, что времени остается очень мало, — мне надо завершить свою работу. Надеюсь на скорую встречу с тобой.
Г.-Г. Курц
Берлин, 28 мая 1914 г.»
P. S. Подозреваю, что вскоре появятся желающие завладеть вашим «Чернецьким лесом». Вряд ли вы сможете помешать им, но держитесь как можно дольше!
6 июня. Сегодня отец окончательно заверил у нотариуса договор о продаже «Чернецкого леса». Теперь он стал собственностью банка «Гринберг и Ко». Отец в отчаянии. Стараюсь отбросить плохие ощущения подальше. Вечером оседлал коня и под мелким дождем помчался к дому Порецького. Час стоял под деревьями, но зайти так и не решился. Надо ехать в Германию — мне крайне необходимо посоветоваться с профессором.
10 июня. Прошло несколько дней, как мы продали «Чернецкий лес», и там началось некое непонятное строительство. Утром и вечером туда едут крытые повозки. Крестьяне говорят, что путь перегорожен и между деревьями протянутой колючая проволока. Только кладбище и часовня, согласно договоренности, остались открытыми для нас. Среди крестьян ходят мрачные предания о господина Мартина, который встал из гроба и снова начал править «Чернецьким лесом». Заправляет строительством некий инженер Гопнер. При разговоре с отцом он заявил, что на месте монастыря будет построен дворец для нового обладателя этого края. Даже ночью оттуда доносятся возгласы рабочих. Такое впечатление, что некая неудержимая сила ворвалась в этот такой спокойный, сонный край и давит призрачный идиллический мир, готовя для его жителей будущее, полное ужаса.
11 июня. Осмелился признаться в любви девицы Наталені. Нечто мешает мне выдерживать принят срок от начала знакомства до признания. Моя жизнь несется вперед. Вскоре отправляюсь к Берлину. Что будет дальше? Мне крайне необходимо поговорить с профессором.
15 июня. Берлин. Вечером прибыл в город. Его не узнать. Почти на каждой площади толпы приветствуют ораторов с патриотическими речами. Повсюду развеваются императорские знамена. Довольно часто встречаются военные в парадных мундирах. Вся столица охвачена нервным и злым возбуждением. Остановился в гостинице. Завтра отправлюсь к профессору.
17 Рассказ профессора
16 июня. Профессор очень обеспокоен. Ему кажется, что за ним следят, и это связано с его исследованием. Я рассказал ему о последних событиях в нашем имении и «Чернецком лесу». Курц заявил, что это вполне укладывается в его выводы. Наконец он познакомил меня с главными исследованиями своей пятидесятилетней труда. Передаю его удивительную рассказ почти дословно:
«Когда мне было двадцать лет, я был уверен, что знаю все. Фундаментальный уровень преподавания истории, филологии и философии франкфуртской в классической гимназии, а затем в берлинском университете, где мне посчастливилось слушать лекции самого Риккерта, создали иллюзию того, что в нашей науке для меня непонятного не осталось. Хроники династий и государств, действия героев и политиков были величественные, мужественные и логические. После Венского конгресса Европа забыла, что такое настоящие потрясения, тем более, что и Наполеон придерживался определенных правил, которые наша цивилизация приняла для придания оттенка в силу войнам и завоеванием. Мое столетия заканчивается — оно было приличным, стабильным, романтическим и самоуверенным. Оно создало иллюзию всемогущества человеческого разума и благородства человеческой природы. Боюсь, что следующий век развеет это притворство.
Чем больше я уходил в постижения и ощущения истории, тем более с отчаянием понимал, что я был таким же, как мое столетия, — захваченным оптимистичным идеалистом, который, впрочем, не видел ничего, кроме собственного самозахват. Постепенно, с вступлением в определенной мудрости и знаний, прошедшие столетия и эпохи вспыхнули передо мной таким всемирным ужасом, что я оказался на грани безумия. Почему провидение дало мне возможность почувствовать историю, оказаться в ней, ужаснуться нее и не сойти с ума? Я начал труд. Я интуитивно шел по этих темных веках — передо мной проходили религиозные резни во имя высшего блага, уничтожение народов ради их блага, пытки, казни и страдания. Варварские орды разрушали цветущие цивилизации, пылали библиотеки, и носители знаний погибали от рук палачей, народы, которые считали себя культурными и просвіченими, распадались на непримиримые партии и с наслаждением уничтожали сами себя в братоубийственных войнах. Я обходил исследования завоевательных войн — в целом их можно было объяснить, — я остановился на найжахливішому — революциях и внутренних гражданских войнах — на природе явления, которое я назвал мировым ужасом.
Я погрузился в невыносимую боль распада народа, семьи, человека, привычных правил, законов и табу.
Я понимал, чтобы открыть эту тайну сатаны, необходимо знать все, — я и мои многочисленные ассистенты собирали и анализировали данные о все, что сопровождало эти периоды всеобщего распада, или мирового ужаса. Данные об обороте звезд и планет, о зловещие легенды и пророчества, обычаи и традиции самознищених народов, ереси и учение, статистические данные о центры распространения революционного или фанатичного безумие, хроники и народные песни, геологические и археологические находки, рукописи, рунические надписи, древние пророчества и откровения — все они заставляли меня долгими десятилетиями искать в них истины, прозрение или безумие. Боюсь, что я нашел там все — истину, прозрения и безумие. Мои ассистенты не выдерживали. Они сходили с ума во время экспедиций, пьянствовали, заканчивали жизнь самоубийством, становились религиозными фанатиками или просто убегали от работы, о которой ходили дикие слухи. Я был фанатиком своей идеи, я основал новую религию научного исследования, я стал состязаться с дьяволом… а может, с Богом.
Мой метод был прост — я искал общие закономерности в міжусібних трагедиях, которые разыгрывались в мировой истории на протяжении тысячелетий, начиная от мятежей черни в древнем Єгипті, через гражданские и религиозные войны в Риме, «темные века», костры инквизиции, Большую европейскую резню от Реформации до Тридцатилетней войны (эти сто лет стали первой общеевропейской попыткой Апокалипсиса), революцию в Англии, которая так и не смогла избавиться британской респектабельности, и революцию во Франции, в которой уже ясно проступили очертания Зверя. Я искал закономерностей, жуткой общей логики, — в именах, событиях, ландшафтах и идеологиях.
И вот следствие этого труда. Следствие анализа десятков тысяч данных и почти мистического прозрения,» — профессор Курц протянул мне огромный по объему рукопись. Его глаза горели, как у пророка, и были сумасшедшими одновременно. — «Сейчас я не могу тебе его дать. Это обречет тебя на гибель, хотя ты и так обречен… Как все в этом столетии. Но я понял, — нет, не природу ужаса, но механизм его действия. Слушай внимательно и поверь мне… Зло, которое творят люди, не исчезает — оно становится энергией, такой, как все другие виды энергии, оно сохраняется там, где было создано, и может регенерироваться. Кто осуществляет эту регенерацию: возможно, тайные организации, которые поклоняются злу, и о которых, несмотря на всю огромное количество литературы, мы ничего не знаем, религиозные апокалиптические секты, и не только секты, обладатели враждующих стран, народы, которые считают себя богообраними… Это не так важно — они могут выступать под разными именами, — важно и ужасно то, что они могут не просто регенерировать и усиливать зло, они научились модифицировать его в разных видах, достигая своей цели. Вероятно, что это умение совершенствовалось одновременно с развитием человечества и распространением цивилизации.