Башни человеческих душ
Шрифт:
– Думаю, что с ним все будет в порядке, мы и так его весьма взволновали, не будем лишний раз ему докучать. А осмотр можно провести и вечером. Кстати, надо сказать Готтфриду и Вильгельму, чтобы они выводили обедать нашего второго пациента в общую столовую, а не носили ему еду. Он вполне адекватен и сможет принимать пищу в общем зале, никому не навредив. Так он быстрее обретет состояние реальности и сможет восстановить свою память. Кто знает, какие предметы, звуки или запахи заставят его мозг шевелиться? Если с остальными дело пойдет лучше, они смогут обедать все вместе, а после будем давать им выполнять какую-нибудь работу в саду или выводить на прогулки по вечерам. Чем скорее мы распутаем этот узел, тем быстрее там наверху увидят, что мы не просто дармоеды, а тоже кое-чего стоим. – Профессор прочистил горло и протер рукавом лоб. – И может быть тогда, к нам снова потекут реки пациентов и врачей, готовые
– Дай то Бог, профессор. – Спокойно изрек Август.
Дав новые указания Готфриду и Вильгельму, профессор и Август поспешили к себе в кабинет. Два санитара были отставными военными, которые не смогли найти себе работу в мирной жизни, и после того, как они познакомились в одном охранном агентстве, стали работать вместе, словно были знакомы всегда. Было в них конечно и что-то общее: квадратная короткая стрижка, кривой нос, как следствие полученной в драках травмы, глубокие борозды морщин по щекам и мелкие пучки у глаз. У Готфрида были светлые волосы, тронутые сединой, у Вильгельма, напротив, в темной копне почти не было видно серых волосков. Ростом оба были под метр девяносто, из-под белых рубашек с короткими рукавами, выглядывали упругие мышцы. У Готфрида был высокий и грубый бас, который разносился на несколько метров вокруг, у Вильгельма же был тихий и спокойный голос и поставленная речь, несмотря на проскакивающие нотки армейского просторечия. Оба были женаты, у Готфрида было две девочки, у Вильгельма три мальчика. На работу в клинику попали совершено случайно, после того, как обанкротилось охранное агентство. И хоть они совсем ничего не смыслили в медицинской науке, но могли в два счета скрутить любого сумасшедшего, независимо от его комплекции, за что высоко ценились. После того, как клиника начала приходить в упадок, согласились остаться работать на прежнее жалованье, работая круглосуточно в течение двух недель, пока их не сменяли менее увесистые санитары Йоханн и Фридрих из больницы Брюкеля.
3
Закрывшись в кабинете, профессор и Август принялись живо обсуждать произошедшие изменения.
– Спокойно, дорогой друг, – сказал профессор, распахивая створку окна; сразу же с улицы в комнату ворвался поток свежего воздуха, обдав его с ног до головы, – сейчас необходимо все тщательно задокументировать, чтобы не упустить не одну из важных деталей.
Он уселся на стул и достал личные дела пациентов, куда переписал по памяти слова каждого и их жалобы, после чего принялся заносить научно сформулированные наблюдения в отдельные медицинские листки, которые шли к каждому личному делу. Покончив с этой работой, он обнаружил, что его желудок уже подает сигналы голодного урчания. А ведь он не ел ничего с самого утра, не считая одной чашки кофе! Профессор бросил взгляд на часы и обнаружил, что время завтрака уже прозевал. До обеда оставалось еще три часа, и наверняка у Долорес можно обнаружить что-нибудь съестное, но спускаться ради пары бутербродов и чашки кофе на первый этаж как-то не хотелось, а старый стул с сиденьем, набитым ватином, сегодня как назло был мягче и уютней, чем в любой другой день. Сложив бумаги, профессор достал чайник и поставил его на плиту, после чего начал накладывать себе в чашку кофе и сахар, дабы утолить этим чувство голода. Август тоже решил не отказываться от бодрящего напитка.
Расположившись поудобней с чашками кофе наперевес, они наконец-то смогли поговорить в спокойной обстановке.
– И что вы обо всем этом думаете, профессор? – поинтересовался Август, пригубив горячую жидкость и ощутив на языке горьковатый вкус из-за того, что положил мало сахара.
– Безусловно, мы имеем дело с чем-то более серьезным, чем с просто посттравматический синдром. Здесь кроется какая-то загадка, – это точно.
– Вы думаете?
– Я не думаю, я в этом уверен! За свою практику я лечил множество человек с этой болезнью, преимущественно мужчин, но там все сразу было понятно и мы незамедлительно применяли установленный курс лечения. – Он сделок большой глоток кофе. – А здесь совершенно другое. Во-первых, человек, переживший боевые действия, шарахается на каждый громкий звук или резкое движение. Во время боя все рефлексы крайне обострены. А что мы видим тут? Они даже не реагируют на подобные вещи. Я специально пару раз резко хлопнул дверью и сделал непроизвольные движения, на которые они должны были среагировать хотя бы одним мускулом, но тут ничего не произошло! Я бы даже утверждал, что они вообще не участвовали в боевых действиях. Конечно, здесь присутствуют признаки посттравматического синдрома, но я бы утверждал, что они вызваны не боевыми действиями, а чем-то другим. Ты должен знать, что посттравматическое стрессовое расстройство вызывается сильной психологической травмой, это может быть все, что вызывает гораздо более сильный стресс, чем обычные переживания.
– И что же могло с ними произойти?
– В этом-то и загадка, – профессор ухмыльнулся, – взять хотя бы эту странную музыку, которая мешает пациенту вспомнить. Никогда не встречал ничего подобного. К тому же прослеживается некоторая связь, если ты помнишь, первый пациент говорил про то, что слышит запах болота и видит на руках траву и грязь…
– А второй рассказывал про сон, в котором он будто бы проваливается в болото! – буквально выпалил Август, закончив мысль профессора. Доктор Фитцрой одобрительно кивнул.
– Да, именно так. Вот здесь мы смогли проследить тонкую связь. Конечно, это может быть просто совпадение, но в данном случае это кажется маловероятным.
– А как быть с шифром, который нам выдал третий пациент? С ним пока не прослеживается никакой связи?
– Верно, но, тем не менее, он дал нам больше информации, чем двое других. Благодаря ему, мы узнали про Первую гвардию и это. – Профессор вытащил листок с шифром и положил его перед собой, глядя на стройный ряд цифр. – Мне кажется, что все это связано с военными, а потому я планирую наведаться к одному моему старому знакомому, который поможет нам пролить на это дело немного света.
– Думаете, он сможет помочь?
– Будем на это очень надеяться. Других близких знакомых у меня нет, почти всех, кого я знал по фронту, либо умерли, либо перебрались слишком далеко, чтобы до них добраться.
– Понятно, профессор. Буду держать за вас кулаки, чтобы все получилось. А чем займемся теперь? Может, вы посмотрите третий подпункт? Мне кажется, его надо немного дополнить.
– Конечно, давай сюда. Я, кстати, встретил нашего заведующего кафедрой, он просит предоставить ему готовый черновой вариант диссертации за две недели до защиты, так что будем использовать все свободное время, чтобы хорошо подготовиться и утереть всей аттестационной комиссии нос!
Глава 5.
1
Последние лучи заходящего солнца окрасили в ярко красный цвет кабинет в лечебнице «Две башни», осветив уставшие лица доктора Фитцроя и его помощника Августа. Закончив вечерний осмотр, они готовились отправиться домой. Еще один трудовой день подошел к концу.
Профессор подошел к окну и плотно закрыл створки, оставив слегка приоткрытой форточку, чтобы в комнате не застоялся запах пыльных папок и старой мебели. Август ушел раньше, аккуратно сложив набранный на печатной машинке последний раздел диссертации. В общей сложности должно получиться страниц сто восемьдесят, учитывая то, что предстоит еще написать выводы и оформить список использованной литературы. Ну да ладно, то мелочи. Если все пойдет гладко, то в понедельник можно будет предоставить черновой вариант заведующему, учесть все его рекомендации и пожелания, а потом впереди будет еще целый месяц, чтобы исправить упущения.
Доктор Фитцрой мельком окинул свой кабинет и, убедившись, что все находится в состоянии «гармоничного хаоса» покрытого толстым слоем пыли, закрыл дверь и спустился по железной лестнице на первый этаж. Его шаги глухим эхом разносились по пустым комнатам. Выйдя на улицу и бросив мимолетный взгляд на заброшенный фонтан с мутной водой, он в который раз пообещал себе привести его в порядок. Да и садом заняться не мешало бы. Дикий виноград и ветки плюща плотно поднимались на самую крышу, цепляясь за кованые решетки на окнах. Садовник, приходивший только по субботам, утруждал себя лишь тем, что подметал дорожки гравия да срезал острой косой траву. Но винить его тоже нельзя; за скудное жалованье, которое ему платили, и этого было много. Профессор с грустью посмотрел на некогда ухоженные клумбы, где были заботливо высажены кусты роз всех оттенков красного и розового, а между ними змейкой росли стебли фиолетового шалфея. Но это было давно. Тогда за небольшим садом ухаживало целых пять садовников, которые почти каждый день следили за цветами. Пациенты очень любили гулять вдоль таких клумб, получая благотворительный эффект от самой матери-природы, который лишь ускорял процесс их выздоровления.
Профессор, Август и Долорес пытались поддерживать цветы своими силами, но после холодной зимы, которая обрушилась на империю три года назад, кусты замерзли, превратившись в худые коричневые ветки с сухими шипами, которые медленно умирали под властью беспощадного холода.
Тяжело вздохнув, доктор Фитцрой отворил дверцу машины и завел мотор. Он плавно выехал по дорожке из-под навеса, подъехал к будке, откуда выскочил Финке и без лишних слов открыл ворота.
– Ну как, профессор, сегодня все прошло хорошо? – ве также доброжелательно произнес он, опустившись к открытому окну.