Башни человеческих душ
Шрифт:
Профессор так и просидел всю дорогу до деревни, созерцая проносящиеся пейзажи, но мысли его летали далеко от мирских проблем, ведь у него наконец-то появились пациенты, а кто такой врач, если у него нет больных? Просто человек в белом халате со знаниями, которые даже нигде нельзя применить.
Поезд противно заскрипел, приближаясь к перрону, и вскоре испустил облегченный вздох, словно машина тоже могла уставать. Карл Фитцрой весьма уверенным шагом миновал здание станции и сел на трамвай. Выйдя на улице Сталелитейщиков, он миновал несколько переулков, выйдя на проспект, а оттуда перешел на улицу Шахтеров, где до его дома было рукой подать. Уже поравнявшись со своим гаражом, он снова бросил взгляд на плетеного человека на противоположной стороне улицы, который словно за ним наблюдал. Неожиданно
Мысленно поморщившись от этой сцены, профессор переступил порог дома, где в нос ему ударил неприятный запах затхлости и пыли. Профессор решительно отдернул шторы и открыл окна, после чего твердо решил отправиться к миссис Эмили Кунц, весьма привлекательной сорокадвухлетней женщине, проживавшей в конце улице. Она славилась тем, что выполняла превосходную уборку на дому, несмотря на то, что её муж зарабатывал достаточно денег на кирпичном заводе и упорно настаивал, чтобы его жена занималась воспитанием детей. Но Эмили просто не могла сидеть на шее у своего супруга – характер был не тот. А ее пожилая мать и так взяла на себя все домашние обязанности, просто не давая своей дочери заниматься чем бы то ни было, кроме воспитания внуков. Но дети быстро росли, двое старших мальчиков уже нашли свое место в жизни и занимались своими семьями, третьему пареньку было четырнадцать, и он вполне мог справляться самостоятельно, и лишь маленькая дочка Дорети, которой было только восемь лет, уделяла достаточно внимания и любви матери. А потому, Эмили нашла себя в уборке, стремясь не только довести до абсолютной чистоты свой дом, но и помочь в этом соседям, которые восхищались её усердием. Из этого получился и хороший бизнес, учитывая то, что предоставляемые услуги были высоки, а плата – умеренная. Профессор хорошо знал Эмили, так как помог вылечить перелом руки её мужу, когда тот упал с яблони, а до больницы еще надо было добраться. С тех пор между их семьями завязалась крепкая дружба, и они часто навешали друг друга, но после смерти Греты эта связь несколько ослабла, если не разорвалась окончательно.
Скрепя сердцем Карл Фитцрой все же постучался в знакомую дверь, покрытую свежим лаком. Видит Бог, он не хотел признаваться в том, что уже сам не может справиться с простыми домашними обязанностями, прося помощи у соседей. А если новость еще разойдется по округе, то возле его дома соберется толпа мягкосердечных пожилых дам, которые захотят помочь ему скрасить одинокие зимние вечера. Бррр.… Даже от самой мысли по душе пробежал мороз. Ну, уж нет! Если дальше все пойдет лучше, то он и сам сможет управиться со всеми делами, но сейчас ему была нужна помощь.
Дверь отварила девочка в розовом платьице и белых башмачках. Пшеничные кудри выбивались из-под маленькой шляпки в тон платью, два ярко синих глаза внимательно изучали морщины доктора.
– Привет, деточка! – Профессор старался, чтобы его голос звучал как можно мягче и дружелюбней. – Скажи, а твоя мама дома?
Девочка все также пристально смотрел на доктора, после чего застенчиво произнесла:
– Мама наверху, отдыхает. Мне позвать её?
– Дорети, кто там? – раздался голос из-за спины, и на лестнице появилась, судя по всему, её бабушка. Она бросила на профессора недобрый взгляд, словно этот человек был последним проходимцем или преступником, который втирается в доверие к маленьким девочкам, а потом убивает их где-нибудь в лесу.
– Что вам нужно? – воскликнула она строго, но в то же время спокойно, стараясь не навлечь на себя беду, если профессор окажется не тем, кого она уже нарисовала в своей голове.
– Прошу прощения, я пришел к миссис Эмили Кунц. Мне необходимо с ней переговорить.
– Что-нибудь случилось?
– О, вовсе нет. Я ваш сосед, доктор Карл Фитцрой, живу ниже по улице. Я планировал переговорить с миссис Кунц на счет уборки в моем доме, вот и зашел.
Бабушка немного успокоилась и на секунду задумалась, словно перебирая что-то в своей памяти. Неожиданно она воскликнула:
– Боже мой! Вы – муж Греты!
– Верно.
– Примите мои самые искрение соболезнования, она ведь умерла совсем недавно, а я так и не смогла присутствовать на её похоронах, поскольку меня свалил недуг.
– Благодарю вас за добрые слова, но как мне увидеться с миссис Эмили?
– Она сейчас отдыхает. Убиралась у соседей напротив. У них там жила старая карга-кошатница. Уже год как померла, а только сейчас объявились какие-то далекие родственники за наследством. Они сами живут в каком-то крупном городе, название не запомнила, а этот дом хотят продать и выручить деньги, но ведь туда без маски и зайти было невозможно! Вонь стояла такая, что хоть топор вешай! Не говоря уже о мебели, полах и стенах, которые были готовы рассыпаться при первом прикосновении! Вот они и подрядили Эмили выбросить весь этот хлам, и навести порядок перед ремонтом, иначе его и за горстку монет не продашь. К счастью, сегодня она как раз закончила последние комнаты и ушла на заслуженный отдых…
– Понятно! – Резко прервал триаду местных сплетен профессор. – Тогда, я зайду как-нибудь в другой раз.
– Конечно, конечно! Я передам Эмили, что вы заходили, и завтра она сама к вам заглянет, тогда вы все с ней и обсудите. Негоже в таком почтенном возрасте наматывать лишние километры.
«Спасибо, напомнили».
– Ну, что ж. Рад был вас повидать. Тогда позвольте откланяться, у меня сегодня еще много дел.
– Конечно, конечно. Но вы заходите к нам, если будет время. Для вас у нас всегда найдется мягкое кресло и чашка чая. Как ни как, вы спасли моему неудачнику зятю руку, иначе этот бездельник больше не смог бы работать и пустил всю семью по миру! Сколько раз я ему говорила, что надо плотно устанавливать лестницу, прежде чем лезть на дерево, но разве он слушал?! Вот и поплатился, а если бы…
– Спасибо, спасибо. – Профессор понял, что пора уносить ноги, иначе эта речь растянется на несколько часов. – Приму к сведенью. Всего доброго.
– До свиданья, приятного дня.
Дверь захлопнулось, а доктор Фитцрой облегченно вздохнул. Профессор направился в сторону своего дома, стараясь оказаться от жилища миссис Кунц как можно дальше. Он, конечно, не был параноиком, но что-то ему подсказывало, что если он не удалиться на достаточное расстояние, то старая кошелка броситься следом, забыв рассказать еще одну сплетню. От подобного количества информации за каких-нибудь двадцать минут можно сойти с ума. Бедный муж Эмили! Эта фурия, наверняка, высасывает из него последние силы своей пустой болтовней. Воистину, женский язык и убить может. Но теперь он свободен, а главное вечером его ждут тишина и покой в своем доме, хоть и сейчас там нет Греты. Но лучше одному, чем с подобным созданием в юбке. А теперь, надо бы быстро перекусить и отправиться в «Две башни». Интересно, что там за рисунок, о котором говорил Август?
2
Нырнув в глубину гаража, где пахло инструментами и машинным маслом, доктор Фитцрой благополучно завел мотор своего «Вагенгруппэ», и взял курс на «Две башни». Погода стояла чудесная: здесь, в провинции, не чувствовалась удушающая жара, которая неизменно царила в городе. Легкий бриз, летевший со стороны моря, приносил свежесть и прохладу. Профессор опустил окно и подставил лицо потоку чистого ветра. Вот он уже проехал старую водонапорную башню, которая отмечала границу деревни с лесом. Стоит сказать, что это было излюбленным местом для тех, кто назначал свидание, ибо отсюда можно было спокойно отправиться на прогулку в лес, не попадаясь на глаза ненужным свидетелям.
Успешно миновав мост через реку Эрл, автомобиль выехал на мощеную дорогу вдоль фермерских угодий, а вдалеке уже вырисовывался силуэт «Двух башен». Каждый раз, проезжая по этой дороге, профессор вспоминал свой первый день в клинике, когда он был еще на двадцать лет моложе и не знал, какие испытания выпадут на его не только профессиональном, но и жизненном пути. Он также любил прокручивать в голове весьма необычную историю этой больницы, на которую случайно наткнулся в архиве лечебницы, когда пытался отыскать личное дело одного из пациентов. Тогда маленькая потрепанная книжица, больше похожая на брошюру, не привлекла его внимание, и если бы он не захватил её с собой случайно, то она бы так и покоилась среди папок тысячи забытых душ.