Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
Эрасти Церна стоял на паперти, никем не замеченный и не узнанный. Паломник, каких много, с благоговейным любопытством взирающий на чудо. Над ним возносились серые, возведенные невесть когда стены, стены храма, знавшие иные времена и иных богов, знавшие, но не забывшие. Проклятый смотрел на широко распахнутые двери, за которыми мелькали огоньки свечей и лампад и слышалось строгое, стройное пение.
Жаль, внутрь ему без приглашения не пройти – невидимая людскому глазу завеса, окружавшая здание, надежно защищала от любых сил, превышающих дозволенные. Эрасти усмехнулся, представив ров, через который проложен мостик. Курица перейдет и не заметит. Кролик, ягненок, даже человеческое дитя лет пяти тоже пройдут, а те, кто тяжелее, или провалятся, или должны прыгать.
Прыгать было рано – Эрасти еще не разобрался в том, что происходит. В Башне ему казалось, что он понял все. В известном смысле так и было – ту Тарру, которую он некогда покинул, Церна постиг, но он слишком долго отсутствовал. Проклятый вернулся в мир, казавшийся чужим: прежние силы исчезли или уснули, зато появились другие, и эти другие ему не нравились.
Знакомое неприятное чувство заставило оглянуться. Так и есть, давешний клирик. Вышел на крыльцо, кого-то ждет, а за его спиной стоит, скорбно опустив голову, невысокая сутуловатая тень, оплакивающая несовершенство сего мира и порочность его обитателей. Пока оплакивающая, но вскоре она возжелает судить, а затем и карать, и ей придется сказать «нет»! Святой ли, Проклятый ли, но он отдаст все свои долги – Ларэну, Герике, Ангесу…
Одержимый серой тенью что-то почуял, и Церна, не желая раньше времени привлекать внимание, медленно пошел вокруг Духова Замка, все больше и больше убеждаясь, что его стены знали лучшие времена. Эрасти чувствовал сплетение трех сил. Одна принадлежала Тарре, две были чужими. Угрозу несли именно они: уже знакомая серая тень и вторая, туманная и зыбкая. Ложь, обман, сны, видения, туманы… Ройгу был одной из нитей, из которых ткался узор Тарры, но другие нити сгорели, а эта осталась… Но это не Ройгу! Похож, но не он!
Александр машинально погладил кошку, и та завела свою монотонную песню. Было тихо и тепло, вкусно пахло сушеными травами. Король дотянулся до оставленной Ликией миски с холодным мясом и ржаной лепешки. Хозяйка отсутствовала третий день и, уходя, позаботилась, чтобы они с кошкой ни в чем не нуждались. Лесная ведьма честно выполнила свое обещание отправиться к людям и разузнать, что произошло. Впрочем, Тагэре не сомневался, что битва проиграна и Пьер Тартю, если только дарнийцы или Рито до него не добрались, сейчас распоряжается в Арции, а если так, его друзья и… Шарло и Катрин в страшной опасности, а он никому не может помочь.
Что-то сунулось под руку, Александр инстинктивно оттолкнул от миски кошачью морду, а потом, устыдившись, отдал зверушке самый большой кусок мяса. Если Пьер в Мунте, что с Шарло и Катрин? Что с племянниками? Не было бы счастья, да несчастье помогло – его дети, равно как и потомство Элеоноры, в глазах Церкви и народа – незаконнорожденные, а вот сыновья Жоффруа… Надо было отослать их в Эльту или, еще лучше, в Набот, но кто же знал, что Рогге предаст?! Кто знал? А ты, голубчик, и должен был знать. Тебе может быть недорога собственная жизнь, но о детях ты должен был позаботиться. У Пьера нет ни чести, ни сострадания. Он – ничтожество, а ничтожества всегда мелочны и жестоки… И где Рафаэль? Александр очень надеялся, что Кэрна выжил, но мириец слишком горяч. С него станется в одиночку броситься на целую армию… Уж лучше б он был ранен и лишен возможности умереть, спасая безнадежное дело. За Артура Сандер тоже боялся. Если отец его не уймет, он может наделать глупостей и погибнуть.
А что теперь делать ему? Калеке? Королю без королевства, из милости подобранному болотной ведьмой. Ликия не знает, кто он. Нужно сказать, она должна знать, чем рискует. Как же эта женщина оказалась на болотах? Наверняка без циалианок не обошлось и тут, уж слишком много горечи и вызова звучало в ее словах. Да, хорошенькая парочка: потерявший корону горбун и ведьма, у которой нет церковного имени…
Кошка, управившаяся со своим куском и собиравшаяся завалиться спать, подскочила и бросилась к закрытой двери. Александр прислушался: тихо, но Серая вряд ли ошиблась. Действительно, послышался шум отодвигаемых подпорок. Кошка приветствовала хозяйку, выписывая вокруг нее причудливые петли и становясь на задние лапы, но женщина на нее даже не взглянула. Она молча сняла подбитую рыжим мехом накидку и теплый платок. Александр ждал, боясь услышать то, о чем и так догадался. Наконец Ликия заговорила:
– Ты сражался против Пьера Тартю?
Александр молча кивнул.
– Он победил. Все очень плохо. Окрестности кишат ифранцами, синяками и циалианскими рыцарями. Ищут короля или его тело. Сторонники Тагэре объявлены изменниками, пленных взяли очень мало, но во всех деревнях у старост и клириков есть приметы тех, за чью голову назначена награда. Дороже всех, не считая короля, оценили Рафаэля Кэрну и Луи Трюэля. Среди мертвых их не нашли, думают, что они ушли с уцелевшими дарнийцами в Набот.
– А что слышно из Мунта?
– Только то, что болтают ищейки. Пьер должен короноваться, но когда и как, неизвестно. Вроде бы в ночь после битвы молнии сожгли циалианский храм в Мунте, а бланкиссима и сестры погибли.
– А о… родственниках побежденных что-то известно?
– Насколько я поняла, угодили в заложники. Все, кроме детей Александра, – ведьма наклонилась к печке и стала разжигать огонь. – Ночи холодные, зря я оставила тебя так надолго.
– Ты что-то говорила о детях?
– Мальчик и девочка исчезли, их тоже ищут… Люди жалеют об Александре, очень жалеют… Пока об этом говорят вслух, но скоро замолчат. В Арцию вошли Ортодоксы. – Ликия пошевелила поленья. – Вот теперь хорошо… Пусть прогорают, а я пойду покормлю коня.
Она вышла, и хвала Святому Эрасти – Александру не хотелось никого видеть. Никого!
Теперь я знала, кто он. Горбун на белом черногривом коне мог быть только пропавшим королем, и звали его Александр Тагэре. Сын Шарля и той девчонки, которую я спасла, как выяснилось, сорок с лишним лет назад. Могла бы и сама догадаться – глаза у рыцаря были отцовские, и, похоже, не только глаза. Король мне нравился, и жаль было его до безумия. Вечная история – благородство и честь проигрывают подлости и предательству. Сейчас Александр ест себя поедом, и не из-за короны, а из-за погибших друзей. Такое я тоже не раз видела.
Чем больше я узнавала сына Шарля, тем больше понимала, что наша с ним встреча – удача и для меня, и для Тарры. Я почти не сомневалась, что спасла Последнего из Королей, но и без Пророчества Эрика было ясно, что Тагэре – один из мечей, откованных Таррой.
Ликия не зря болталась по окрестным деревням, люди рассказали достаточно, чтобы можно было сделать выводы. Передышка, которую добыли мы с Рене, закончилась, наш непонятный противник зализал раны и начал действовать. Ему пришлось здорово потрудиться головой (или что там у него), чтобы додуматься, как обойтись без Воплощения Ройгу, но, похоже, он справился и сделал свой ход. Разумеется, чужими руками.