Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
Рядом стояла карета эркарда, на козлах которой восседал кучер, как и все, слишком пораженный увиденным, чтоб смотреть по сторонам. Рафаэль Кэрна отбросил ненужный плащ и, сиганув с каменного выступа на подножку, вырвал у обалдевшего возницы кнутовище. Новый прыжок – и вот он, Жорес, граф Аганнский! Но сначала его спутник, он – враг, не более того. Пусть умрет. Удар был стремителен и точен – оставшийся безымянным маркиз вряд ли понял, что видит свою смерть. Вогнав окровавленный кинжал Сезара обратно в ножны, Рито взялся за кнут.
– «Лучше быть мертвецом, чем уродом?!!» – орал Рафаэль, нанося удары. – Ты будешь жить, паскуда! Долго жить! Долго! Долго!
То, что вытворял с кнутом Кэрна, было чудовищным. Мирийцы и атэвы могут снять кнутом муху с уха лошади, разбить десяток выстроенных в ряд кувшинов, выбить оружие. Рито задался целью изуродовать. Первый удар располосовал холеную щеку, этого было мало, мириец целил по глазам. Под взглядами сотен арцийцев маркиз Гаэтано полосовал корчащегося графа Аганнского эллским хлыстом, как заведенный повторяя одно слово: «Долго!»
«Долго!» И сквозь прореху в дорогой золотистой ткани хлынула кровь. «Долго!» Лопнула кожа на руке, Жорес попробовал откатиться назад, но возможности защищаться или бежать Рито ему не оставил. «Долго!» Хлыст раз за разом обрушивался на руки, плечи, голову извивающегося в пыли рыцаря. Оставшиеся возле тела Александра ифранцы бросились на помощь, но продираться сквозь толпу, то ли перепуганную, то ли намеренно мешавшую, было непросто. Дикий вопль ослепленного Жореса застал ифранцей на полпути. Пнув напоследок ногой окровавленное лицо, осатаневший Кэрна отшвырнул хлыст, бесполезный против закованных в латы воинов, и взялся за меч.
Марта выдержала. Не заплакала, не упала в обморок, не разразилась бессильными проклятиями. Просто надолго замолчала, рассматривая фамильное кольцо.
Их было четверо. Они с Мартой, мать и Жозе. Моряк рассказал все, что знал, и замолчал, разглядывая загорелые руки. Первой опомнилась Миранда.
– Капитан, что с детьми Александра?
– С детьми? Не знаю… Надеюсь, живы… Даже Тартю не поднимет хвост на детей, они ведь даже не наследники.
– Они НЕ БЫЛИ наследниками, Сандер – человек чести, он не запятнал бы корону кошачьими лапами. – Миранда нервно теребила подол серебристо-серого платья. Половина души матери умерла вместе с отцом, но она не носила траур. Есть горе, которое не нуждается в фиолетовых тряпках. – Но Пьер не Аррой, ЕМУ они соперники.
– Тогда и дети Филиппа тоже…
– У них есть мать, которая спуталась с Тартю. Вот пусть и защищает своих щенков, – нехорошо засмеялся эллец.
– Я помню Пьера Тартю, – вдова маршала вздохнула, – как мужчина – полное ничтожество, но глаза у него неглупые, а подлость у него в крови. Боюсь, Элеонора перемудрила. Сандер ей ни в чем не отказывал, а Эмраз – это кукушонок. Если усидит на троне, то возьмется за тех, кто его на этот трон посадил. Вилльо еще наплачутся…
– И…,… с ними! – выразил свое мнение моряк и осекся, глядя на двух сигнор. Миранду слова капитана не оскорбили, а Марта, казалось, их не расслышала.
– Рафаэль должен вытащить детей, – тихо сказала Миранда.
– Ну, – пожал плечами Жозе, – может, он и впрямь об этом думал. Моя шебека и я, многогрешный, вам нужны или…
– Капитан Влозу, – Марта внезапно подалась вперед, – вы готовы нам помочь?
– Да, – просто сказал моряк, – не люблю подлостей, да и судьба моя такая. Нас Скиталец повенчал прямо-таки.
– Вы согласны стать послом Оргонды?
– Послом? – Влозу был ошарашен. – Да какой из меня, к кэргорам, посол? Этикета не знаю, ляпну что-нибудь не то, а то и за нож схвачусь.
– Там, куда я попрошу вас отправиться, нужны именно вы. Рафаэль Кэрна прав. Я поняла, что он хотел сказать. Мы попросим помощи у Берега Бивней.
– Марта, – Миранда с тревогой взглянула на невестку, – захотят ли они нас слушать? Маринеры прокляты; если мы обратимся к ним, на нас бросятся все.
– На нас все и так бросятся, – подал голос Сезар, – после переворота в Арции мы остались одни. Дарнийцам вступаться за Оргонду не резон, Наджед о клятве Майхуба забыл. На кого мы можем рассчитывать? На Энрике Мирийского, если он очнется от спячки? Но мы не продержимся даже вместе с ним.
– Если маринеры придут, игра стоит свеч, но просить их о помощи нужно тайно. Так что скажете, капитан?
– Я не ходил за Запретную Черту, но начать никогда не поздно, – спокойно сказал Жозе Влозу.
Странный воющий клич перекрыл шум драки, Рито инстинктивно отскочил в сторону, и, как оказалось, более чем вовремя. Птицей перелетев через прилавок, защищавший Кэрну со спины, в самом центре схватки приземлился всадник на белой тонконогой лошади, ловко сбив самого рослого из нападающих. Взметнулась рука со странным изогнутым мечом, под ноги ошалевшему ифранцу скатилась голова его товарища, а обезглавленное тело отчего-то не упало, а село, привалившись к решетке.
– Эгей! – Всадник, рубанув еще одного ифранца, оборотил смуглое лицо к Рафаэлю. – Прыгай назад… Быстрей!
Это было бредом, нелепой сказкой, из разряда тех, что рассказывают вечерами у походных костров, но Рито было некогда думать, откуда взялся его спаситель и кто он. Отшвырнув с дороги растерявшегося ифранца и заехав эфесом в чью-то перекошенную физиономию, мириец, ухватившись за протянутую ему руку, взлетел на коня и уцепился за пояс всадника – по всему самого настоящего атэва! Тот что-то вскрикнул, конь вскинулся на дыбы и обрушил передние копыта на замешкавшегося стражника, отпрянул назад и развернулся. Они перелетели через пару прилавков, пронеслись краем замершей площади и выскочили на улицу Старейшин.
Спаситель знал, что делал, – прямо перед ними растерянные слуги в ливреях Аганна держали лошадей покойного маркиза и Жореса. Рито прекрасно знал серого жеребца с подрезанным хвостом, он был хорош – быстр и вынослив, но на нем ездила аганнская падаль, и мириец с крупа белого атэвского скакуна перескочил на каракового ифранца. Удивленный жеребец присел на задние ноги. Рито рисковал, но конь подчинился сразу, а ошалевший лакей покорно выпустил поводья.
Странный атэв обернулся.
– Я здесь чужой! – крикнул он на чистейшем арцийском. – Мне нужно забрать товарища, он сейчас в главном храме. Ты знаешь короткую дорогу?