Басни

Крылов Иван Андреевич

1829-1830

XVII. Филин и Осёл

Слепой Осёл в лесу с дороги сбился(Он в дальний путь было пустился).Но к ночи в чащу так забрёл мой сумасброд,Что двинуться не мог ни взад он, ни вперёд.И зрячему бы тут не выйти из хлопот,Но Филин вблизости, по счастию, случилсяИ взялся быть Ослу проводником.Все знают, Филины как ночью зорки:Стремнины, рвы, бугры, пригорки,Всё это различал мой Филин будто днёмИ к утру выбрался на ровный путь с Ослом.Ну, как с проводником таким расстаться?Вот просит Филина Осёл, чтоб с ним остаться,И вздумал изойти он с Филином весь свет.Мой Филин господиномУселся на хребте Ослином,И стали путь держать; счастливо ль только? Нет:Лишь солнце на небе поутру заиграло,У Филина в глазах темнее ночи стало.Однако ж Филин мой упрям;Ослу советует и вкось и впрям.«Остерегись! – кричит, – направо будем в луже».Но лужи не было, а влево вышло хуже.«Ещё левей возьми, ещё левее

шаг!»И – бух Осёл, и с Филином, в овраг. [155]

155

Сюжетно близка к басне Ф. А. Эмина «Сова и Нетопырь». Иносказательный смысл басни раскрыт в письме А. С. Пушкина к М. П. Погодину от 1 июля 1828 г.: «За разбор „Мысли“, одного из замечательнейших стихотворений текущей словесности, уже досталось нашим северным шмелям от Крылова, осудившего их, и Шевырева, каждому по достоинству». Здесь имелась в виду критика в «Северной пчеле» (от 15 мая) стихотворения «Мысль» С. П. Шевырева, напечатанного в журнале «Московский вестник» (1828, апрель).

1829-1830

XVIII. Змея

Змея Юпитера просила,Чтоб голос дать ей соловья.«А то уж, – говорит, – мне жизнь моя постыла,Куда ни покажуся я,То все меня дичатся,Кто послабей;А кто меня сильней,Дай бог от тех живой убраться.Нет, жизни этакой я боле не снесу;А если б соловьём запела я в лесу,То, возбудя бы удивленье,Снискала бы любовь и, может быть, почтенье.И стала бы душой весёлых я бесед».Исполнил Юпитер Змеи прошенье;Шипенья гнусного пропал у ней и след.На дерево вползя, Змея на нём засела,Прекрасным соловьём Змея моя запела,И стая было птиц отвсюду к ней подсела;Но, воззряся в певца, все с дерева дождём.Кому понравится такой приём?«Ужли вам голос мой противен?» —В досаде говорит Змея.«Нет, – отвечал скворец, – он звучен, дивен,Поёшь, конечно, ты не хуже соловья;Но, признаюсь, в нас сердце задрожало,Когда увидели твоё мы жало.Нам страшно вместе быть с тобой.Итак, скажу тебе, не для досады:Твоих мы песен слушать рады —Да только ты от нас подале пой».

1829-1830

XIX. Волк и Кот

Волк из лесу в деревню забежал,Не в гости, но живот спасая;За шкуру он свою дрожал:Охотники за ним гнались и гончих стая.Он рад бы в первые тут шмыгнуть ворота,Да то лишь горе,Что все ворота на запоре.Вот видит Волк мой на забореКотаИ молит: «Васенька, мой друг! скажи скорее,Кто здесь из мужичков добрее,Чтобы укрыть меня от злых моих врагов?Ты слышишь лай собак и страшный звук рогов!Всё это ведь за мной». – «Проси скорей Степана,Мужик предобрый он», – Кот-Васька говорит.«То так; да у него я ободрал барана»,«Ну, попытайся ж у Демьяна». —«Боюсь, что на меня и он сердит:Я у него унёс козлёнка». —«Беги ж, вон там живёт Трофим». —«К Трофиму? Нет, боюсь и встретиться я с ним:Он на меня с весны грозится за ягнёнка!»«Ну, плохо ж! – Но авось тебя укроет Клим!»«Ох, Вася, у него зарезал я телёнка!»«Что вижу, кум! Ты всем в деревне насолил, —Сказал тут Васька Волку. —Какую ж ты себе защиту здесь сулил?Нет, в наших мужичках не столько мало толку,Чтоб на свою беду тебя спасли они.И правы, – сам себя вини:Что ты посеял – то и жни».

1829-1830

XX. Лещи

В саду у барина в пруде,В прекрасной ключевой воде,Лещи водились.Станицами они у берегу резвились,И золотые дни, казалось, им катились.Как вдругК ним барин напустить велел с полсотни щук.«Помилуй! – говорит его, то слыша, друг, —Помилуй, что ты затеваешь?Какого ждать от щук добра:Ведь не останется Лещей здесь ни пера.Иль жадности ты щук не знаешь?»«Не трать своих речей, —Боярин отвечал с улыбкою, – всё знаю;Да только ведать я желаю,С чего ты взял, что я охотник до Лещей?» [156]

156

Ср. Басню «Рыбья пляска».

1829-1830

XXI. Водопад и Ручей

Кипящий Водопад, свергался со скал,Целебному ключу с надменностью сказал(Который под горой едва лишь был приметен,Но силой славился лечебною своей):«Не странно ль это? Ты так мал, водой так беден,А у тебя всегда премножество гостей?Не мудрено, коль мне приходит кто дивиться;К тебе зачем идут?» – «Лечиться», —Смиренно прожурчал Ручей. [157]

157

Близка по теме к басне Хераскова «Источник и Ручей». См. также с. 15, наст. изд.

1816

XXII. Лев

Когда уж Лев стал хил и стар,То жёсткая ему постеля надоела:В ней больно и костям; она ж его не грела,И вот сзывает он к себе своих бояр,Медведей и волков пушистых и косматых,И говорит: «Друзья! для старика,Постель моя уж чересчур жестка:Так как бы, не тягча ни бедных, ни богатых,Мне шерсти пособрать,Чтоб не на голых камнях спать».«Светлейший Лев! – ответствуют вельможи, —Кто станет для тебя жалеть своейНе только шерсти – кожи,И мало ли у нас мохнатых здесь зверёк:Олени, серны, козы, лани,Они почти не платят дани;Набрать с них шерсти поскорей:От этого их не убудет;Напротив, им же легче будет».И тотчас выполнен совет премудрый сей.Лев не нахвалится усердием друзей;Но в чём же то они усердие явили?Тем, что бедняжек захватилиИ дочиста обрили,А сами вдвое хоть богаче шерстью были —Не поступилися своим ни волоском;Напротив, всяк из них, кто близко тут случился,Из той же дани поживился —И на зиму себе запасся тюфяком.

1829-1830

XXII. Три Мужика

Три Мужика зашли в деревню ночевать.Здесь, в Питере, они извозом промышляли;Поработа?ли, погулялиИ путь теперь домой на родину держали.А так как Мужичок не любит тощий спать,То ужинать себе спросили гости наши.В деревне что за разносол:Поставили пустых им чашку щей на стол,Да хлеба подали, да, что осталось, каши.Не то бы в Питере, – да не о том уж речь;Всё лучше, чем голодным лечь.Вот Мужички перекрестилисьИ к чаше приютились.Как тут один, посме?тливей из них,Увидя, что всего немного для троих,Смекнул, как делом тем поправить(Где силой взять нельзя, там надо полукавить).«Ребята, – говорит, – вы знаете Фому,Ведь в нынешний набор забреют лоб ему». —«Какой набор?» – «Да так. Есть слух – война с Китаем.Наш Батюшка велел взять дань с Китайцев чаем».Тут двое принялись судить и рассуждать(Они же грамоте, к несчастью, знали:Газеты и, подчас, реляции читали),Как быть войне, кому повелевать.Пустилися мои ребята в разговоры,Пошли догадки, толки, споры;А наш того, лукавец, и хотел:Пока они судили, да рядили,Да войска разводили,Он ни гугу – и щи, и кашу, всё приел.* * *Иному, до чего нет дела,О том толкует он охотнее всего,Что будет с Индией, когда и от чего,Так ясно для него;А поглядишь – у самогоДеревня между глаз сгорела.

Книга девятая

I. Пастух

У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),Вдруг убывать овечки стали.Наш молодецВ кручине и печали:Всем плачется и распускает толк,Что страшный показался волк,Что начал он овец таскать из стадаИ беспощадно их дерёт.«И не диковина, – твердит народ, —Какая от волков овцам пощада!»Вот волка стали стеречи.Но отчего ж у Саввушки в печиТо щи с бараниной, то бок бараний с кашей?(Из поварёнок, за грехи,В деревню он был сослан в пастухи:Так кухня у него немножко схожа с нашей.)За волком поиски; клянёт его весь свет;Обшарили весь лес, – а волка следу нет.Друзья! Пустой ваш труд: на волка только слава,А ест овец-то – Савва. [158]

158

Ср. русскую пословицу: «На волка только слава, а овец таскает Савва».

1832

II. Белка

В деревне, в праздник, под окномПомещичьих хорo?м,Народ толпился.На Белку в колесе зевал он и дивился.Вблизи с берёзы ей дивился тоже Дрозд:Так бегала она, что лапки лишь мелькалиИ раздувался пышный хвост.«Землячка старая, – спросил тут Дрозд, – нельзя ли,Сказать, чтo? делаешь ты здесь?» —«Ох, милый друг! тружусь день весь:Я по делам гонцом у барина большого;Ну, некогда ни пить, ни есть,Ни даже духу перевесть». —И Белка в колесе бежать пустилась снова.«Да, – улетая, Дрозд сказал, – то ясно мне,Что ты бежишь, а всё на том же ты окне».Посмотришь на дельца иного:Хлопочет, мечется, ему дивятся все:Он, кажется, из кожи рвётся,Да только всё вперёд не подаётся,Как Белка в колесе. [159]

159

До Крылова к этой теме обращался Н. Ф. Остолопов («Кот и Белка», 1827).

1832

III. Мыши

«Сестрица! знаешь ли, беда! —На корабле Мышь Мыши говорила, —Ведь оказалась течь: внизу у нас водаЧуть не хватилаДо самого мне рыла.(А правда, так она лишь лапки замочила.)И чтo? диковинки – наш капитанИли с похмелья, или пьян.Матросы все – один ленивее другого;Ну, словом, нет порядку никакого.Сейчас кричала я во весь народ,Что ко дну наш корабль идёт:Куда! – Никто и ухом не ведёт,Как будто б ложные я распускала вести;А ясно – только в трюм лишь стоит заглянуть,Что кораблю часа не дотянуть.Сестрица! неужли нам гибнуть с ними вместе!Пойдём же, кинемся скорее с корабля;Авось не далеко земля!»Тут в Океан мои затейницы спрыгнулиИ – утонули;А наш корабль, рукой искусною водим,Достигнул пристани и цел и невредим.Теперь пойдут вопросы:А что же капитан и течь, и что матросы?Течь слабая, и таВ минуту унята;А остальное – клевета.