Басни

Крылов Иван Андреевич

1829-1830

VII. Бритвы

С знакомцем съехавшись однажды я в дороге,С ним вместе на одном ночлеге ночевал.Поутру, чуть лишь я глаза продрал,И что же узнаю? – Приятель мой в тревоге:Вчера заснули мы меж шуток, без забот;Теперь я слушаю – приятель стал не тот.То вскрикнет он, то охнет, то вздохнёт.«Что сделалось с тобой, мой милый?.. Я надеюсь,Не болен ты». – «Ох! ничего: я бреюсь».«Как! только?» Тут я встал – гляжу: проказник мойУ зеркала сквозь слез так кисло морщит рожу.Как будто бы с него содрать сбирались кожу.Узнавши, наконец, вину беды такой,«Что дива? – я сказал, – ты сам себя тиранишь.Пожалуй, посмотри:Ведь у тебя не Бритвы – косари;Не бриться – мучиться ты только с ними станешь».«Ох, братец, признаюсь,Что Бритвы очень тупы!Как этого не знать? Ведь мы не так уж глупы;Да острыми-то я порезаться боюсь».«А я, мой друг, тебя уверить смею,Что Бритвою тупой изрежешься скорей,А острою обреешься верней:Умей владеть лишь ею».Вам пояснить рассказ мой я готов:Не так ли многие, хоть стыдно им признаться,С

умом людей – боятсяИ терпят при себе охотней дураков? [150]

150

Об оценке Гоголем этой басни см. с. 441 наст. изд.

1828

VIII. Сокол и Червяк

В вершине дерева, за ветку уцепясь,Червяк на ней качался.Над Червяком Сокол, по воздуху носясь,Так с высоты шутил и издевался:«Каких ты, бедненький, трудов не перенёс!Что ж прибыли, что ты высоко так заполз?Какая у тебя и воля и свобода?И с веткой гнёшься ты, куда велит погода». —«Тебе шутить легко, —Червяк ответствует, – летая высоко,Затем, что крыльями и силен ты, и крепок;Но мне судьба дала достоинства не те:Я здесь, на высоте,Тем только и держусь, что я, по счастью, цепок!»

1829-1830

IX. Бедный Богач

Ну стоит ли богатым быть,Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спитьИ только деньги лишь копить?Да и на что? Умрём, ведь всё оставим.Мы только лишь себя и мучим и бесславим.Нет, если б мне далось богатство на удел,Не только бы рубля, я б тысяч не жалел,Чтоб жить роскошно, пышно,И о моих пирах далёко б было слышно;Я даже делал бы добро другим,А богачей скупых на муку жизнь похожа. —Так рассуждал Бедняк с собой самим,В лачужке низменной, на голой лавке лёжа;Как вдруг к нему сквозь щёлочку пролез,Кто говорит – колдун, кто говорит – что бес,Последнее едва ли не вернее:Из дела будет то виднее.Предстал – и начал так: «Ты хочешь быть богат,Я слышал, для чего; служить я другу рад.Вот кошелёк тебе: червонец в нём, не боле;Но вынешь лишь один, уж там готов другой.Итак, приятель мой,Разбогатеть теперь в твоей лишь воле.Возьми ж – и из него без счёту вынимай,Доколе будешь ты доволен;Но только знай:Истратить одного червонца ты не волен,Пока в реку не бросишь кошелька».Сказал – и с кошельком оставил Бедняка.Бедняк от радости едва не помешался;Но лишь опомнился, за кошелёк принялся.И чтo? ж? – Чуть верится ему, что то не сой:Едва червонец вынет он,Уж в кошельке другой червонец шевелится.«Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится! —Бедняк мой говорит. —Червонцев я себе повытаскаю груду;Так завтра же богат я буду —И заживу, как сибарит».Однако ж поутру он думает другое.«То правда, – говорит, – теперь я стал богат;Да кто ж добру не рад!И почему бы мне не быть богаче вдвое?Неужто леньНад кошельком ещё провесть хоть день!Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу;Но если накупить могу я деревень,Не глупо ли, когда случай к тому утрачу?Так, удержу чудесный кошелёк:Уж так и быть, ещё я поговеюОдин денёк,А, впрочем, ведь пожить всегда успею».Но что ж? Проходит день, неделя, месяц, год —Бедняк мой потерял давно в червонцах счёт;Меж тем он скудно ест и скудно пьёт;Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу.День кончится, и, по его расчёту,Ему всегда чего-нибудь недостаёт.Лишь кошелёк нести сберется,То сердце у него сожмётся;Придёт к реке, – воротится опять.«Как можно, – говорит, – от кошелька отстать,Когда мне золото рекою са?мо льётся?»И, наконец, Бедняк мой поседел,Бедняк мой похудел;Как золото его, Бедняк мой пожелтел.Уж и о пышности он боле не смекает:Он стал и слаб и хил; здоровье и покой —Утратил всё; но всё дрожащею рукойИз кошелька червонцы вон таскает.Таскал, таскал… и чем же кончил он?На лавке, где своим богатством любовался,На той же лавке он скончался,Досчитывая свой девятый миллион.

1828

X. Булат

Булатной сабли острый клинокЗаброшен был в железный хлам;С ним вместе вынесен на рынокИ мужику задаром продан там.У мужика затеи не велики:Он отыскал тотчас в Булате прок.Мужик мой насадил на клинок черенокИ стал Булатом драть в лесу на лапти лыки,А дома, за?просто, лучину им щепать;То ветви у плетня, то сучья обрубатьИли обтёсывать тычины к огороду.Ну так, что не прошло и году,Как мой Булат в зубцах и в ржавчине кругом.И дети ездят уж на нёмВерхом.Вот ёж, в избе под лавкой лёжа,Куда и клинок брошен был,Однажды так Булату говорил:«Скажи, на что вся жизнь твоя похожа?И если про БулатТак много громкого неложно говорят,Не стыдно ли тебе щепать лучинуИли обтёсывать тычину,И, наконец, игрушкой быть ребят?»«В руках бы воина врагам я был ужасен, —Булат ответствует, – а здесь мой дар напрасен;Так, низким лишь трудом я занят здесь в дому:Но разве я свободен?Нет, стыдно-то не мне, а стыдно лишь тому,Кто не умел понять, к чему я годен». [151]

151

Современники относили эту басню к положению выдающегося военачальника, героя Отечественной войны 1812 г. А. П. Ермолова, в николаевское царствование отставленного от службы и проживающего в имении под Орлом.

1829-1830

XI. Купец

«Поди-ка, брат Андрей!Куда ты там запал? Поди сюда, скорей,Да подивуйся дяде!Торгуй по-моему, так будешь не в накладе, —Так в лавке говорил племяннику Купец. —Ты знаешь польского сукна конец,Который у меня так долго залежался,Затем, что он и стар, и подмочен, и гнил:Ведь это я сукно за английское сбыл!Вот, видишь, сей лишь час взял за него сотняжку:Бог олушка послал». —«Всё это, дядя, так, – племянник отвечал, —Да в олухи-то, я не знаю, кто попал:Вглядись-ко: ты ведь взял фальшивую бумажку».Обманут! Обманул Купец: в том дива нет;Но если кто на светПовыше лавок взглянет, —Увидит, что и там на ту же стать идёт;Почти у всех во всём один расчёт:Кого кто лучше проведётИ кто кого хитрей обманет.

1829-1830

XII. Пушки и Паруса

На корабле у Пушек с ПарусамиВосстала страшная вражда.Вот, Пушки, выставясь из бортов вон носами,Роптали так пред небесами:«О боги! видано ль когда,Чтобы ничтожное холстинное твореньеРавняться в пользах нам имело дерзновенье?Что делают они во весь наш трудный путь?Лишь только ветер станет дуть,Они, надув спесиво грудь,Как будто важного какого сану,Несутся гоголем по ОкеануИ только чванятся; а мы – громим в боях!Не нами ль царствует корабль наш на морях!Не мы ль несём с собой повсюду смерть и страх?Нет, не хотим жить боле с Парусами;Со всеми мы без них управимся и сами;Лети же, помоги, могущий нам Борей [152] ,И изорви в клочки их поскорей!»Борей послушался – летит, дохнул, и вскореНасупилось и почернело море;Покрылись тучею тяжёлой небеса;Валы вздымаются и рушатся, как горы;Гром оглушает слух; слепит блеск молний взоры;Борей ревёт и рвёт в лоскутья Паруса.Не стало их, утихла непогода;Но что ж? Корабль без ПарусовИгрушкой стал и ветров и валов,И носится он в море, как колода;А в первой встрече со врагом,Который вдоль его всем бортом страшно грянул,Корабль мой недвижим: стал скоро решетом,И с Пушками, как ключ, он ко дну канул.Держава всякая сильна,Когда устроены в ней все премудро части:Оружием – врагам она грозна,А паруса – гражданские в ней власти.

152

Борей (греч. миф.) – бог северного ветра.

1827

XIII. Осёл

Был у Крестьянина Осёл.И так себя, казалось, смирно вёл,Что мужику нельзя им было нахвалиться;А чтобы он в лесу пропасть не мог —На шею прицепил мужик ему звонок.Надулся мой Осёл: стал важничать, гордиться(Про ордена, конечно, он слыхал),И думает, теперь большой он барин стал;Но вышел новый чин Ослу, бедняжке, боком(То может не одним Ослам служить уроком).Сказать вам должно наперёд:В Осле не много чести было;Но до звонка ему всё счастливо сходило:Зайдёт ли в рожь, в овёс иль в огород, —Наестся дo?сыта и выйдет тихомолком.Теперь пошло иным всё толком:Куда ни сунется мой знатный господин,Без умолку звенит на шее новый чин.Глядят: хозяин, взяв дубину,Гоняет то со ржи, то с гряд мою скотину;А там сосед, в овсе услыша звук звонка,Ослу колом ворочает бока.Ну, так что бедный наш вельможаДо осени зачах,И кости у Осла остались лишь да кожа.И у людей в чинахС плутами та ж беда: пока чин мал и беден,То плут не так ещё приметен;Но важный чин на плуте, как звонок:Звук от него и громок и далёк. [153]

153

Осёл. См. комментарий к басне «Белка».

1829-1830

XIV. Мирон

Жил в городе богач, по имени Мирон [154] .Я имя вставил здесь не с тем, чтоб стих наполнить;Нет, этаких людей не худо имя помнить.На богача кричат со всех сторонСоседи; а едва ль соседи и не правы,Что будто у него в шкатулке миллион —А бедным никогда не даст копейки он.Кому не хочется нажить хорошей славы?Чтоб толкам о себе другой дать оборот,Мирон мой распустил в народ,Что нищих впредь кормить он будет по субботам.И подлинно, кто ни придёт к воротам —Они не заперты никак.«Ахти! – подумают, – бедняжка разорился!»Не бойтесь, скряга умудрился:В субботу с цепи он спускает злых собак;И нищему не то чтоб пить иль наедаться, —Дай бог здоровому с двора убраться.Меж тем Мирон пошёл едва не во святых.Все говорят: «Нельзя Мирону надивиться;Жаль только, что собак таких он держит злыхИ трудно до него добиться:А то он рад последним поделиться».Видать случалось часто мне,Как доступ не лёгок в высокие палаты;Да только всё собаки виноваты —Мироны ж сами в стороне.

154

Мирон – имя это по-гречески означает: «каплющий елеем».

1829-1830

XV. Крестьянин и Лисица

Лиса Крестьянину однажды говорила:«Скажи, кум милый мой,Чем лошадь от тебя так дружбу заслужила,Что, вижу я, она всегда с тобой?В довольстве держишь ты её и в холе;В дорогу ль – с нею ты, и часто с нею в поле;А ведь из всех зверейЕдва ль она не всех глупей». —«Эх, кумушка, не в разуме тут сила! —Крестьянин отвечал. – Всё это суета.Цель у меня совсем не та:Мне нужно, чтоб она меня возила,Да чтобы слушалась кнута».

1811

XVI. Собака и Лошадь

У одного крестьянина служа,Собака с Лошадью считаться как-то стали.«Вот, – говорит Барбос, – большая госпожа!По мне хоть бы тебя совсем с двора согнали.Велика вещь возить или пахать!Об удальстве твоём другого не слыхать:И можно ли тебе равняться в чём со мною?Ни днём, ни ночью я не ведаю покою:Днём стадо под моим надзором на лугу,А ночью дом я стерегу».«Конечно, – Лошадь отвечала, —Твоя правдива речь;Однако же, когда б я не пахала,То нечего б тебе здесь было и стеречь».