Бастард четвёртого мира. Том 4. Через огонь, пески и камень

Зацепин Роман

Я круто развернулся, давая понять другу, что больше не стану тратить ни единого мгновения на пустой треп и направился к Бурелому, прячущемуся от солнца у противоположного края продолговатой тени.

– Ну что, здоровяк, готов? – я легонько похлопал жеребца по холке.

Бурелом покосился в мою сторону, лениво тряхнул гривой и отвернул морду.

– Деваться некуда, приятель. Нам пора, – тепло рассмеялся я. – Но если желаешь остаться, уговаривать не стану. Можешь вернуться в конюшню к внучке корчмаря. Дорогу найдешь, тут недалеко. Сармари лошадей любит. Вон как тебя обхаживала, словно корзинку с золотыми яйцами. Только имей в виду, что сам старый

хрыч вовсе не божий цветочек. Ему лишний рот скорее костью в горле станет. Запросто отправит незваного жильца на мясо. А из шкуры рубах да сумок нашьет. Хорошие из тебя торбы выйдут, братец… прочные.

С этими словами я выудил из переметных сумок мех для воды и зашагал к источнику. Выслушав историю о своей возможной судьбе, Бурелом возмущенно заржал, встрепенулся и послушно потопал следом.

– То-то же, – не оборачиваясь, хохотнул я. – Куда нам друг без друга, – я погрузил мех под воду и, глядя на вздымающийся со дна чаши столб воздушных пузырей, прикрикнул: – Эй, Дави, ты тоже собирайся! Привал окончен. Хватит языком чесать да щеки дуть. Идем выручать Тамиора.

– Идем, – покорно простонал эльф. – Только где нам его искать? Знать бы, что за место такое эта Гнилая Сопка и как поскорее добраться.

– Вот по дороге и расспросим, – бодро ответил я. – А там, глядишь, набредем ненароком на логово мантикоры, отловим детеныша пострашнее. Пустыня, говорят, щедра на дары. Заберешь себе под опеку. Будет тебе зверушка.

– Правда? – просиял длинноухий.

– Правда, – по-отечески приобняв приятеля за щуплые плечи, пробасил я. – Бед знать не станешь. Ровно до тех пор, пока монстр не вырастет и не сожрет тебя на завтрак. А до того срока сплошное умиление.

Глава 5

Сборы для предстоящего марш-броска к окраинам суровых земель Иллии не заняли много времени. Проверив подпруги, я надежно закрепил по обеим сторонам громоздкого, похожего на небольшой трон седла, походные мешки, загодя набитые провиантом и прочей всячиной. Приладил к сбруе пару вместительных бурдюков со свежесобранной водой, взял Бурелома за поводья и, молча кивнув Давинти в знак готовности, зашагал вперед.

Улицы города все еще пустовали, а потому мы довольно скоро добрались до торговых ворот Тари-Сахина, невзирая на внушительную протяженность главной площади. Возле величественной арки, ведущей за пределы города, под стенами, где мрачной оградой расположился частокол из заостренных пик, украшенных поверху головами тех, кому не посчастливилось намеренно или же по простому незнанию приступить здешние законы, высилась громадная фигура уже знакомого нам стражника.

Пожилой, но неизменно крепкий броктар обеими руками бережно прижимал к могучей груди большой невзрачный ящик, обитый серой, потрепанной, пропитанной черными пятнами тканью. Вокруг дюжего часового, весело крича и заливаясь озорным смехом, наворачивала круги местная ребятня. Старый воитель топтался на месте, опасливо переступая с ноги на ногу. Стараясь случайно не зашибить никого из ребятишек тяжелыми движениями и одновременно с трудом изворачиваясь от нападок заигравшихся сорванцов, он то и дело с суровым ворчанием задирал свою ношу повыше. Мальцы же, не унимаясь ни на секунду, ловко подскакивали по очереди с места и так и норовили уцепиться ручонками за края короба, чтобы опрокинуть содержимое на песок.

– А ну-ка, мелюзга, кыш! – насупившись, рычал страж.

Нарочито строго он взирал на ораву юных безобразников и силился добавить предательски теплому

взгляду рассерженного огонька.

– Ишь, голопузые. Прекратить атаку! Трубить отступление! Не положено, говорю.

– Н-у-у, дедушка Таргата, – громче всех верещал низкорослый худощавый паренек, дергая блюстителя порядка за край толстенного ремня, – ну, пожалуйста, покажи. Кто там?

– Нельзя, – раскатисто бубнил часовой. – Обычаи для того и придуманы, чтобы их соблюдать. Да как вам еще объяснить, бестолковые? – броктар утомленно охнул. – Вам забавы ради, а мне потом старший стражи рога накрутит, если прознает. От срока до срока всем душам, даже таким черным, как эти, отведен свой удел. И нарушать его – затея дурная.

– Почему, почему, дедушка Таргата? – клянчила детвора. – Нам бы одним только глазком. Невмоготу как интересно первыми поглядеть. Будет чем перед Размэ похвастаться. Старшие мальчишки пока спят, а мы уже все разведали. Ну дай посмотреть, а.

Сорванцы, словно сговорившись, выстроились в ряд и как один, умоляюще округлив глаза, уставились на броктара.

– Пожалуйста, – хором затянули они. – Мы же все равно увидим, когда ты закончишь.

– Вот тогда поглазеете, – мягко пророкотал Таргата. – А пока умерьте пыл. Таковы правила. Нельзя. Мы же не варвары какие. И, стало быть, брысь отсюда, а то сам с вас три шкуры сдеру, да так, что родные не признают. Кыш!

Часовой устало прикрыл веки и повел затекшим плечом. Словно дожидаясь именно этого момента, один из ребятишек стрелой подскочил в упор, пружинисто подпрыгнул и повис в воздухе, вцепившись в борт загадочного ящика.

– Я достал! Достал! – радостно завопил он, беспорядочно суча ногами в разные стороны.

Прочая детвора взорвалась ликующим криком и принялась тянуть товарища книзу. Брови пожилого воителя изогнулись. Он резко отступил и умелым движением стряхнул озорника на землю. Затем отставил короб за спину, необычайно резво развернулся к ребятне и, угрожающе раскинув громадные лапы, зашелся в оглушительном боевом броктарском реве. Громовой крик прокатился над крышами. Таргата подался вперед. Его мускулы вздулись, и рокот повторился с новой силой – ни дать ни взять могучий берсерк перед решающей битвой. Мальцы оторопело дрогнули, испуганно запищали и бросились в рассыпную кто куда.

Ненадолго задержавшись в образе кровожадного чудовища, страж подождал, пока донималы скроются из виду. Как только черные пятки последнего сорванца исчезли в проулке, Таргата добродушно улыбнулся, выпрямился и спокойно вернулся к делам. Присев возле короба, он запустил руку внутрь и достал оттуда отрубленную голову разумного. Череп был изувечен так, что определить, к какому народу относился несчастный прежде того, как встретил свою смерть на плахе, не представлялось возможным.

– Вот теперь все правильно, приятель, – проговорил пожилой воин, заглядывая в застывшие глазницы казненного незнакомца. – Осталось не много. Отслужишь путь позора, и твоя душа сможет отправиться на покой.

Он обхватил голову двумя руками и, крякнув, с хрустом насадил ее на ближайшую пику.

– Вот так. Отдыхай, – буркнул Таргата и вновь потянулся к ящику с останками.

– Эй, родич! Приветствую тебя, – подойдя ближе и с интересом наблюдая за необычным занятием стража, окликнул я. – Славный день для добрых начинаний?

– Кто говорит? – грубо прорычал часовой, оборачиваясь на голос.

Щурясь, он смерил нас оценивающим взглядом, на мгновение задержал глаз на лицах, выискивая знакомые черты, и его тон постепенно смягчился.