Бастер, ко мне! (с иллюстрациями)
Шрифт:
Клинт и не слышал о них ни разу.
— Это было, когда здесь прокладывали железную дорогу. Там, где наш магазин, собирались выстроить второй Нью-Йорк. Слыхал? В горах задумали выстроить город! Это было ещё до твоего рождения, сынок. А когда паника девяносто третьего года затронула и железную дорогу, все отсюда разбежались. С тех пор в большом доме на том берегу тихо стало. Правда, как-то ночью кто-то там принялся выводить на горне мелодию. А на следующий день все оттуда уехали…
Клинт рад был бы слушать старика и дальше, но Тим уже спал в своей качалке, и серая кошка уснула у него на коленях. Клинт
Золотистый луч сгустил воздух, он стал похож на морскую воду, насыщенную планктоном. Казалось, будто они сидят в подводной пещере. Старый Тим спит в кресле, а Клинт с Бастером расположились на полу. Луч солнца добрался до груди Бастера и осветил его усатую, будто улыбающуюся морду. По радио передавали вальс, и тюлень раскачивался в такт музыке.
Луч добрался до качалки и стал опускаться: солнце садилось за горы. А тут и музыка кончилась. Старый Тим всё спал.
Клинт встал:
— Пора, Бастер.
Выйдя, он увидел в лодке ящик Декеров. Он втащил его в дом и бесшумно поставил на стол, боясь разбудить старика.
— Больше еды у нас нет, — сказал он тюленю, отвязывая лодку. — Если мы не сумеем сами раздобыть что нужно, придётся питаться планктоном. Может, хочешь влезть в лодку?
Бастер с удовольствием уселся на корме и, пока они выходили из бухты, всё ещё покачивал головой, словно слышал откуда-то музыку вальса.
Конец лета
Держа круто к ветру, «Дельфин» шёл мимо Тоандоса прямо на закат. Последнюю ночь Клинт с Бастером провели в Заливе Пиратов. Бастер, который не знал, куда они держат путь, плыл в сотне ярдов впереди ялика, то и дело оглядываясь, чтобы видеть, в какую сторону свернёт Клинт после Оук Хед.
В поле зрения была только большая, красного дерева яхта; она шла с юго-запада, нос её зарывался в каскад брызг. Возможно, она направлялась в Сиэтл и на ней были те самые люди, о которых старый Тим сказал, что они вечно куда-то спешат.
Если яхта будет так держать, она пройдёт в миле от них с южной стороны и к тому времени, когда Клинт с Бастером разобьют себе на ночь лагерь, уже уйдёт из залива.
Ветер не менялся, и тихо шипела вода по обе стороны от «Дельфина». Не то что стремительная атака яхты… Клинт поднял глаза и удивился, увидев яхту всего в нескольких сотнях ярдов от «Дельфина». На бешеной скорости она мчалась к ним и вот уже поравнялась с Бастером, голова которого темнела над поверхностью озарённой закатом воды. Клинт не ожидал, что яхта пройдёт так близко…
— Бастер!
Из окошка на мостике яхты высунулось дуло винтовки.
Клинт схватил своё ружьё, прицелился в точку между яхтой и головой Бастера и спустил курок.
Пуля ударилась о воду в нескольких ярдах от Бастера и рикошетом отскочила к корме яхты.
Голова тюленя исчезла, и в тот же момент донёсся громкий выстрел с яхты.
Придерживая руль локтем, Клинт перезарядил ружьё.
В Бастера они не попали, он был уверен, но пусть попробуют ещё хоть раз!
Шхуна была в сотне футов от «Дельфина». На палубу высыпали люди, и рыжеволосый
— Дурак!
— Дурак!
Яхтсмен и Клинт выкрикнули свои ругательства одновременно.
Яхта промчалась мимо, и Клинт пошёл у неё в кильватере. Тяжёлая зыбь выбила ветер из парусов, и ялик закрутило в мощном водовороте. У яхтсмена не хватило ума пройти мимо крохотного судёнышка на малой скорости и безопасном расстоянии. Он, вероятно, решил, что Клинт тоже пытался убить тюленя и тем самым помешал ему.
— Дурак!
Клинт обрадовался, когда Бастер, целый и невредимый, с рыбой в зубах, вынырнул рядом с лодкой. Они пошли к Заливу Пиратов, но мысли Клинта вновь вернулись к рыжеволосому яхтсмену с винтовкой. Слишком много на свете людей, которые считают своей обязанностью, завидев животное, убивать его. Значит, чуть Бастер высунет голову из воды, его могут тут же убить.
Тревога не покидала Клинта до тех пор, пока он не разбил свой лагерь в Заливе Пиратов. Прежде всего он принялся варить на костре лосося. Он поймал его возле Вайнлэнда, и тюлень свою долю съел сырой. Ожидая, пока лососина сварится, Клинт беседовал с Бастером.
— Именно здесь, — говорил он, — я лежал на песке, когда впервые услышал твой голос. Сначала я решил, что это ягнёнок, хотя голос твой напоминал звук тоненького жестяного рожка. Ты возмущался, что мама долго не приходит. А когда я подошёл к тебе, ты решил, что я твоя мама.
«Ур-р! Ур-р!»
— Теперь ты уже вырос, — продолжал Клинт. — Ходишь в экспедиции, ловишь лососей и попадаешь в беду. И можешь проплыть весь путь почти от Аляски до дому. Почему ты не остался там и не стал диким тюленем?
Бастер придвинулся ближе, положил голову Клинту на колени и заглянул ему в лицо. Клинт больше не стал его спрашивать.
К тому времени, когда лососина сварилась, начала затухать вечерняя заря за Олимпиком на противоположном берегу.
Клинт ел прямо руками, отрывая от куска нежные розовые полоски и бросая их Бастеру.
— Тебе не полагается есть варёную пищу, — говорил он.
«Ур-р!»
Когда они покончили с лососиной, Клинт улёгся возле костра, прислонившись головой к шелковистой спине Бастера. Он положил босую ногу на колено другой ноги и подвигал пальцами.
— Вот это жизнь!
Он не знал, восхищается ли такой жизнью Бастер: тюлень всегда лежал не шелохнувшись, когда спина его служила Клинту подушкой.
Спина Бастера служила Клинту подушкой.
В сгущающихся сумерках прямо над ним зажглась одна звезда, потом другая. До него доносился плеск волн, а в лесах над ним ухала сова. Вскоре он мог различить целые созвездия: Орион, Большую Медведицу и Плеяды, похожие на маленьких рыбок в небе. Он сел и увидел отражённые в воде звёзды. А в нескольких милях вдали на фоне тёмного берега светился продолговатый жёлтый прямоугольник — крыльцо его дома. Он подкинул в огонь ещё дров, чтобы отец с мамой наверняка увидели его костёр.
— Пора забираться в мешок, — сказал он Бастеру, когда костёр начал догорать.