Бастион одиночества
Шрифт:
— Да?
Я отложил «Мужской журнал» и пожал руку парню в костюме с идеально отглаженными стрелками на брюках.
— Вы пишете о музыке, так?
— Верно.
— Я Майк. Приятно познакомиться. Джаред разговаривает сейчас по телефону.
Мы прошли в небольшой офис Майка — куда перед беседой с Джаредом, наверное, попадали все посетители. Ты должен был показаться дюжине ненужных тебе людей, прежде чем предстать перед тем, с кем хотел встретиться. Но возможность обращаться к этим парням просто по имени ободряла.
— Майк? — послышалось из аппарата внутренней связи.
— Да?
— Я готов принять
Майк дал мне «добро», подняв оба указательных пальца, кивнул на дверь соседней комнаты и подмигнул, желая удачи.
Офис Джареда оказался огромным и напомнил мне кабинет психиатра: в нем не было ни плакатов на стенах, ни чего угодно другого, что могло бы вызвать в человеке раздражение. Из окна сквозь резиновые листья цветов-деревьев в горшках лился солнечный свет и падал на ковер неровными пятнами. Джаред поднялся из-за стола. Он был без пиджака, светловолосый, плотный, уверенный, по-видимому, фанат тренировок в спортзале. Но на поле для игры в мяч я стопроцентно обставил бы его.
Разговор с Джаредом Ортманом обещал стать прелюдией к беседе с самим Джеффенбергом. Тысяча, а может, и миллион писателей о подобной встрече только мечтают. Я надеялся, что не провалю это ответственное мероприятие своей съежившейся за последние годы самооценкой и мыслями о долгах.
— Идемте сюда. — Джаред провел меня к двухместному диванчику у противоположной стены — приватной зоне.
Я опустил на пол рюкзак, и он скукожился, как скульптура Клаеса Олденберга, теряющая свое величие в офисной обстановке. Я пожалел, что не положил плейер и смену белья во что-нибудь похожее на портфель. Мы сели, закинули ногу на ногу и улыбнулись друг другу.
Джаред внезапно нахмурился.
— Вода у вас есть? Они дали вам воды?
— Да, но я оставил ее в коридоре.
— Желаете чего-нибудь? Прохладительного? — Казалось, Джаред готов достать напитки откуда угодно, хоть из камня выжать.
— Нет, спасибо.
— Итак. — Он улыбнулся, насупился, развел руками. Несколько мгновений мы изучали друг друга, стараясь сохранять атмосферу доброжелательности. И я, и Джаред были примерно одного возраста, но, казалось, прилетели на эту встречу с противоположных концов вселенной. Мои черные джинсы смотрелись грязным пятном или лужей блевотины в его кремово-персиковом царстве.
— Я друг Рандольфа, — напомнил я. — Из «Уикли».
— У-гу-у, — протянул Джаред задумчиво. — А кто такой Рандольф?
— Рандольф Тредуэлл? «Уикли»?
Джаред кивнул.
— А, да, припоминаю.
— Это он… гм… э-э… устроил нашу встречу.
— Хорошо, хорошо. А-а… Для чего вы хотели встретиться со мной?
— Простите? — Его слова сразили меня наповал, как если бы он спросил что-нибудь вроде: «Почему я работаю здесь? Вы можете мне объяснить?»
— Одну минутку, — произнес Джаред, поднимаясь с диванчика. — Майк, — позвал он, нажав кнопку у себя на столе.
— Да?
— По какому вопросу со мной собирается побеседовать мистер Эбдус?
— Он пишет о музыке.
— О музыке?
— Ты что, не помнишь? У него сценарий фильма.
— А-а-а. — Джаред повернул голову и одарил меня лучезарной улыбкой. Сценарий! Какая приятная неожиданность. — А кто такой Рэнди Тредмилл или как его там? — спросил он затем у Майка.
— Это тот парень, с которым ты разговаривал о мистере Эбдусе. — Щелчок, мелодичная
— А-а-а. Да, да, вспомнил. — Джаред снова нажал на кнопку. Я сообразил, по каким правилам они тут работают. Майк запоминал за Джареда все те вещи, которые когда-то, продвигаясь по карьерной лестнице, удерживал в памяти за кого-то еще сам Джаред. В один прекрасный день и у Майка должен был появиться кто-то, кому предстояло впитывать в себя всю информацию вместо него.
Джаред вернулся на диванчик и с довольным видом указал на меня пальцем.
— У вас сценарий, — мягко произнес он.
— Да.
— Любопытно. — Я видел, что о моем сценарии ему неизвестно ровным счетом ничего, и мог запросто соврать, что работаю над комедией о начинающем виброфонисте, принятом в «Бостон-Попс», или над триллером, где главный герой может убивать ультразвуковым свистом, в общем, рассказать любую чушь, над которой мог бы трудиться «пишущий о музыке».
— Я закрываю глаза, — проговорил Джаред. — Это значит — внимательно вас слушаю.
Я посмотрел на его смуглые веки, безукоризненный письменный стол и одинаковые, как близнецы, резиновые цветы-деревья.
— Итак, ваш сценарий?.. — произнес Джаред особым тоном, ясно давая понять, что хотя он внимательно меня слушает, это вовсе не говорит об отсутствии у него других дел.
— Мой сценарий основан на реальных событиях.
— Так.
— В Теннесси…
— Теннесси? — Джаред открыл глаза.
— Да.
— И что же случилось в Теннесси?
Я начал с главного.
— В пятидесятые годы в Теннесси существовала музыкальная группа «Арестанты». Они называли себя так, потому что действительно сидели, но это не помешало им сделать карьеру. Записывались ребята в «Сан Рекордс», в той же студии звукозаписи, которая открыла Элвиса Пресли. Название моего сценарий такое же — «Арестанты».
— Вам известно, что мои родители родом из Теннесси? — спросил Джаред таким тоном, будто речь шла не об американском штате, а о Крыме или Марсе. — Или это просто совпадение?
— Я не знал о ваших родителях.
— Понятно. Удивительно. Как, вы говорите, называется ваш сценарий?
— «Арестанты».
— Хорошо. Расскажите все по порядку.
— Конечно. — Мне посоветовали дать ему описание каждой сцены. — Начинается фильм с происходящего в тюрьме. Главный герой, Джонни Брэгг, пишет и поет песни. В заключении он провел много лет, попав за решетку шестнадцатилетним мальчишкой по сфабрикованному обвинению. Так вот, Джонни Брэгг и его приятель прохаживаются в дождливый день по тюремному двору. Один говорит другому: «Чем, интересно, занимаются сейчас девочки?» Джонни Брэгг затягивает печальную песню «Гуляя по дождю». Она-то и становится их первым хитом. Наверное, под эту музыку фильм и должен начаться.
— Это кое о чем мне напоминает.
— Наверное, о другой песне? «Пою в дождь»?
— Точно. Ее написал тот же парень?
— Нет, совсем другой.
— Итак, вы говорите, главного героя сажают в тюрьму по сфабрикованному обвинению. По какому именно?
— Речь о шести изнасилованиях. Виновного ждет заключение на девяносто девять лет без возможности досрочного освобождения.
— Ого!
— Джонни Брэгга, самонадеянного симпатичного парнишку, подставляют копы. Вешают на него несколько нераскрытых преступлений.