БАТАЛАЗ
Шрифт:
– А что кто-то боится?
– По-всякому бывает. Кто боится, кто плачет, и истерики бывают, и шок. Вас Баталазов много проходят, а раньше как порталы открылись, еще больше было. И случаев поведения при этом, очень много.
– Я сначала в себе начал копаться, – пытался объяснить Вовка, – думал, что это у меня в голове.
– Так-так-так.
– А потом думал, что это кто-то представление какое-то затеял. А сейчас, когда взвесил все, кто я и размер представления, и какие на это нужны затраты. Отмел и это.
– Ну, так на чем ты остановился, к чему мысли склоняются?
– А к Богу. В мыслях я не силен, и много версий не придумал. А Бог он есть. А если Он все создал, значит, это ему надо, и все идет по плану. То есть, так как Он задумал.
– Ну, что я и говорил. – Кузьма замолчал.
– Только вот одно туманно, если Он нас замыслил и создал, и сделал нас мыслящими, а мы можем сами что-то замыслить и совершить. То как Он все это контролирует, что бы все шло по плану. Тяжело осмыслить.
– Да нет, не тяжело, просто это пока не возможно.
– Это почему?
– Время еще не пришло этому.
– Может быть, может быть и так. А может и не хочет, что бы мы понимали. – высказался Вовка.
– А ты интересный собеседник, Вова. Было у меня сегодня какое-то предчувствие. Я и Наталью не отправлял, чувствовал, что чего-то еще не хватает. Даа.– Протянул Кузьма.
– А Наташа не испугалась, когда сюда попала?
– Наташа? Нет, Маркел сказал, перекрестилась только и все, вела себя естественно, не боялась. А узнала, что домой вернется скоро, даже улыбнулась.
– Значит, не трусиха. – Сказал Вова.
– Нет, так как вы редко кто из Баталазов себя ведет. Пообщаться бы подольше, понаблюдать за вами, да время не позволяет. Магам сообщу утром, они вас отправят назад. Чего тут сожалеть, значит, так оно и будет. Пора расходиться, время спать. – Сказал Кузьма.
– Ага, тогда пойду я.
– Иди, конечно, там это, шар в комнате, так ты его не трогай, он сам потухнет. – Напомнил он Вовке.
В комнате Вовка лег на кровать, сверху на одеяло, закинул руки за голову и лежал тупо смотрел в потолок. Синий шар тускло освещал комнату. « Голубой огонек, подумал, глядя на шар». В комнату тихонько открылась дверь. Вошла Натали закутанная в одеяло.
– Мне страшно одной и жутко. Я боюсь. Можно я с тобой лягу?
Вовка тупо кивнул. Стало слышно, как застучала у него в голове кровь.
– И мне холодно, я замерзла. – Сказала Наташка, засовываясь под одеяло и укрывая им себя и Вовку.
« В такое лучше поверить. Буду верить, буду. Ух, ты. – Вовка не знал что делать»
– Согрей меня. – Наташка прижалась к Вовкиному плечу
Шар еще больше потускнел, стало почти темно…
« Верю, верю. – Стучали в голове молоточки»
Государь Российской империи Александр 1 принимал командующего объединенной русско-прусской армией в составе Богемской армии австрийского фельдмаршала князя Шварценберга, генерал фельдмаршала Михаил Богдановича Барклая-де-Толли. Государь бегло просматривал рапорты и донесения, сам себе, комментируя прочитанный текст в полголоса:
– Так-так. Хорошо. Да большие у нас потери. Это прискорбно…– Государь откладывал прочтенное в сторону.
– Михаил Богданович, а это что за двенадцать тысяч невозвращенцев? А? У нас двенадцать тысяч беглых?
–Да государь.
– Да за это на каторгу всех генералов, – царь бросил листы на стол и поднялся, – а беглых изловить и в кандалы, всех в кандалы.
– Позвольте, государь. Они вместе с вами Наполеона разбили, Россию спасли, Европу освободили. Из них многие еще с Суворовым начинали. И я вместе с ними в бой ходил. Это герои настоящие. Я их вязать не буду, и приказа такого не отдам.
– Защищаешь, жалеешь, а кого? Беглых?
Генерал фельдмаршал молчал. Государь почти перешел на крик.
– Изловить всех. Слышишь? – Государь смотрел на командующего армией. – Да меня Михаил Богданович, помещики поедом едят, где я рекрутов наберу? Мы и так два раза в год лбы бреем, а тут невозвращенцев двенадцать тысяч. А я думаю, что в два раза больше. Почему казаков не отмечено?
– Они государь, таких данных не дают. Вольница.
– Лично спрошу у атамана Платова, за эту вольницу.
Генерал фельдмаршал склонил голову, соглашаясь с царем.
– У нас армия, а не воинская вольница, на нас Европа смотрит. – И мягче добавил с восхищением. – Но воюют хорошо.
– Государь прав, воины отменные.
Государь немного успокоился.
– В Англию возьму с собой, покрасоваться, сотню казаков. – Государь зашагал из угла в угол. Подумал о чем-то и спросил:
– Мне вот только не понятно, чего наши солдатушки, во французии остались, нет бы в польской земле или словенской. Там и речь похожая и народность славяне. Почему, фельдмаршал?
– Любовь, государь. Это любовь.
Из заграничного похода русской армии 1813-1814 годов, по сводкам не вернулось двадцать пять тысяч солдат и офицеров, и еще восемь тысяч пропали без вести. Официальные сводки отличались от действительности. Все они были сильно занижены.
У старого казака пластуна Степана Сазана в доме была суета, рожала невестка старшего сына Матвея. Степана выгнали из дома погулять где ни будь, и он, не найдя лучше места, пошел на реку, сел на берегу, и просто смотрел на воду. Ждал. А через время от дома, почти что бегом, торопилась его жена:
– Стьёпа-Стьёпа, – запыхавшись, кричала она, – малчик-малчик, у нас.
Степан встал ей навстречу, заулыбался во весь рот, раскинул в стороны руки.
– Колька. Колька родился. – Он подхватил жену на руки, закружил её в мальчишеском порыве. – Колька! Охогоо…