Байкальской тропой
Шрифт:
Прошло уже больше часа, но Айвор все не появлялся. Я был уверен, что заблудиться он не мог, просто гоняет где-нибудь бурундука или еще какую-нибудь живность, потому что уже несколько дней он получал от меня только кружку жидкой мучной болтанки. В мыслях я уже приготовил ему наказание за самовольную и долговременную отлучку — нагружу на него спальный мешок, чтобы поубавилось прыти! Одевшись, я собрал рюкзак и подошел к краю террасы, чтобы осмотреть ущелье, и в это время справа, в кустах багульника, послышался какой-то шорох и странное урчание. Айвор! Ну погоди же, блудливый пес, сейчас я устрою тебе торжественную встречу! Подхватив рюкзак и ружье, я прыгнул под выступ скалы и уселся на снежнике, спрятавшись за камни.
Донесся звук осыпающихся камней, заломались сухие ветви, и опять послышались странные звуки, напоминающие урчание и чавканье какого-то зверя… Нет, это не Айвор… На всякий случай положив ружье на колени, я осмотрел оба пулевых заряда в патроннике и стал ждать, кто же появится на террасе. Резко вскрикнув, над скалой пронеслась кедровка; мысленно послав ей вдогонку свинцовый заряд, я едва успел проводить ее взглядом, как в багульнике послышался громкий шорох, треск, глухое рычание — и через мгновение на поляну стремглав вынесся огромный черный шар. Вскинув ружье, я успел поймать его на мушку, но, прежде чем палец коснулся курка, шар запнулся на поляне, закрутившись на месте, стал уменьшаться в размерах, вдруг распрямился, чихнул и замер, превратившись в небольшого курносого медвежонка с белым нагрудничком!
Медвежонок поднялся на дыбы, вытянул мордочку и, морща пуговку носа, обнюхивал воздух. Я замер под скалой, не смея вздохнуть. А медвежонок опустился на все четыре лапы, склонив к земле голову, постоял неподвижно, словно раздумывая, зачем же он забрался сюда, и потом боком потрусил к камням у края террасы. Неторопливо обнюхал их со всех сторон и принялся подкапываться, громко урча и припадая грудью к земле. Мне был виден из-под скалы мотающийся черный задик и нетерпеливо топчущиеся лапы. Медвежонок чихал, передергивался всем телом, изредка, прервав работу, поднимался на дыбы, и испачканный землей нос усиленно вбирал в себя воздух. Потом он снова принимался за прерванную работу Я сидел под скалой и, облокотившись на ружье, с любопытством ждал, что же будет дальше: ведь в любое мгновение на террасе может появиться Айвор; вот уж будет сцена! Интересно, имеет ли мой пес представление о живых медведях?.. Медведях?! И вдруг мое сознание пронзила мысль: ведь это мед-ве-жо-нок!!! Сейчас вслед за ним появится на террасе ОНА!
Холодная испарина покрыла все тело, солнечный свет померк. Пестрые мурашки замельтешили перед глазами, как в удушье, я старался проглотить в горле ком…
В памяти мгновенно промелькнула первая встреча с медведицей весной на берегу Байкала. Едва лишь заглох мотор и лодка уткнулась в берег, как я увидел маленького, неуклюжего медвежонка, который, видимо испугавшись мотора, сослепу трусил прямо в мою сторону. Потом из сосняка вывалилась медведица, опустив голову, она скачками неслась следом за ним. Мотор завелся с одного оборота, и лодка понеслась прочь, когда разъяренная мать, надрывно рыча, стояла уже наполовину в воде…
…Выставив перед собой ружье, я положил на рюкзак нож и сидел, прижимаясь к холодной скале. Малейший шорох отдавался в ушах резким звуком. Оглядывая террасу, я искал возможность хоть куда-нибудь отступить, чтобы не быть прижатым к скале… Но кто знает, с какой стороны она на меня вывалится! Косясь по сторонам, я ни на миг не выпускал из вида медвежонка, который топтался у камней. Зловещая напряженная тишина нависла над террасой, и только шелестел под порывами ветра сухой багульник.
Медвежонок отошел от камней на середину террасы, постоял, оглядываясь, потом со стоном протяжно зевнул и пошел прямо на меня. Только этого не хватало! Но он обогнул; валун, за которым я притаился, скорчившись в три погибели, и стал карабкаться на скалу. Теперь я слышал его посапывание и урчание над самой головой.
Прошло минут десять. Осторожно высунувшись из-под навеса скалы, я увидел медвежонка, растянувшегося на солнцепеке, почти на том самом месте, где совсем недавно лежал; сам. Черт знает, что за зверь! Неужели он не чует запаха человека? Но медвежонок устроился на скале, словно в своей берлоге под боком мамаши, и посапывает, изредка подергивая во сне лапками. Выждав еще немного, я тоже осмелел и выполз из своего укрытия на середину террасы, за валуны: здесь я чувствовал себя свободнее, чем прижатый к скале.
Ласково пекло полдневное солнце, шелестел под ветерком багульник, из провала долины доносилось всхлипывание кукушки и сухая, резкая дробь дятла. На террасе все оставалось без перемен. Я настолько освоился со своим соседом, что позволил себе закурить, благо ветер набегал в мою сторону. А медвежонок продолжал спать, и ветерок ворошил на его черных, опавших боках клочки свалявшейся шерсти. От уголков глазниц тянулись белесые подтеки.
И все же почему он один? Медведица давно должна бы была хватиться его! Хотя я и не жаждал встречи с беспечной мамашей, но пусть она будет с ним, а я где-нибудь подальше. Сам затерявшийся и едва не обессилевший в замшелой, оглохшей от своей дремучести тайге, я все больше проникался жалостью к этому маленькому, беспомощному существу. Какая трагедия разыгралась в тайге? Был ли тому виной человек или более сильный зверь, чем старая медведица? И скорее всего, это произошло недавно, и медвежонок еще не сталкивался на своем пути с опасностями. Вряд ли ему сейчас больше пяти-шести месяцев: они рождаются в январе — феврале…
На мгновение пришла шальная мысль: ведь его можно сейчас поймать, взять с собой и… И что дальше? Чем я буду его кормить? Куда тащить? Еще неизвестно, когда я сам выберусь из этой первозданной глуши!
Что ж, пора уходить с террасы. Пока спустишься в долину, уже и вечер, а ночевать в горах мне что-то не хочется. Я осторожно надел рюкзак и с ружьем в руках стал красться к краю террасы. Багульник шуршал, задевая об одежду, и я подумал, что хотя бы эти звуки разбудят медвежонка. Но он продолжал спокойно спать, только перевернулся на другой бок. Ну и сон у этого малыша! Что же, мы так и разойдемся, не попрощавшись? Тихо присвистнул, но безрезультатно. Хорошо же, сейчас ты проснешься! Может, эти звуки ты услышишь в первый и, дай бог, последний раз в жизни. Я перезарядил ружье дробовыми патронами, и два выстрела дуплетом прогрохотали над моей головой. Медвежонок нехотя шевельнулся, потом приподнялся, опираясь на передние лапы, морща нос, повел мордочкой по сторонам, словно ища причину шума, и вдруг его сощуренные глазки-пуговицы остановились на мне. Он замер, через мгновение вскинулся на дыбы и застыл с приподнятыми лапками, словно любопытный бурундучок, потом кубарем скатился вниз. Урча и протяжно стеная, черный ком пронесся через террасу и с ходу врезался в кустарник с противоположной стороны. Только и мелькнул на прощание подпрыгивающий задок!
Будь здоров, малыш! Гуляй по тайге и старайся не попадаться на пути человека!
Я знал, что в Прибайкалье на медвежью охоту наложен запрет. Но за время моего путешествия мне не раз случалось в улусах, небольших деревушках и на стоянках геологических отрядов отведывать свежей медвежатины и видеть распятую на сушилах еще сырую продырявленную шкуру.
— Ну и что? — доверительно говорил мне один молодой охотник в улусе Кочериков. — Да я любому егерю докажу, что медведь первым на меня напал. Хищный зверь! А если что не так, штраф за него пятьдесят целковых — и всего делов-то! А в нем одного мяса килограммов сто пятьдесят — двести, а иной раз и больше, да шкура, да желчь особую цену имеет. Удастся добыть медведя, так я тебе с него два штрафа заплачу и в накладе сам не останусь. Так-то, паря!
Ешь да помалкивай, у кого ел! Я охотник, зачем же мне тогда жить здесь, если в тайге не промышлять?!
Что же, столкнись я с медведицей на террасе — и мне пришлось бы стрелять и в случае счастливого исхода оправдываться таким же образом. Но это очень редкий случай, когда медведь нападает на человека: чаще всего он просто уступает ему дорогу, и это единодушно подтверждают и охотники, и геологи, и изыскатели — словом, люди, большую часть времени бывающие в тайге. Медведь может напасть на человека, если наткнешься на него неожиданно или вотрешься между медведицей и медвежонком. Страшна встреча с медведем-шатуном. Все это рассказал мне охотник, который из шестидесяти лет жизни полвека промышляет в тайге.