БЧ. Том 6
Шрифт:
Жандарм бросает на следовательницу полный ненависти взгляд, но крыть ему нечем. Владимир же не давит на Юсупова, значит, цесаревич и допустил это разгильдяйство. Как же жутко чешутся Когти.
— Ваше Высочество, — вдруг говорит один из секретарей в наушнике. — Царевич Георгий сейчас выступает по телевидению.
Нахмурившись, император распоряжается включить плазму на стене, которую я и не заметил. На сорок три дюйма растягивается лыбящаяся рожа Гоши. Снова психопат в синей короне.
— Эх, Перун, скучно с тобой, хи-хи, — ржет психопат. — Я пытаюсь тебя уму-разуму научить,
Морда психопата гаснет, я оборачиваюсь к Аяно:
— Езжайте к моему отцу, сам полечу к Лене.
— Поняла, — кивает Аяно.
Мы с японкой быстро идем к выходу из бункера, я прохожу мимо сжавшегося Владимира, даже не смотрю на него, когда в спину бьет окрик императора:
— Тебя не отпускали, князь.
Оборачиваюсь и смотрю в серые глаза Михаила. Он накалил меридианы и готов уже ударить, как и генералы возле. Все, кроме Соловьевой и Владимира. Император по рангу явно где-то возле Воеводы, если не выше, а выше только Абсолют. Что точно: он один из сильнейших жива-юзеров, а это дает ему уверенность, что со мной он совладает.
— Вы выпустили из рук воспитание сына, — произношу, не отпуская взглядом лицо Михаила. — Каждый ошибается и может запутаться, только вот сейчас ошибка станет роковой. Оцените верно выбор, что вы хотите сделать. «Верно» значит: с позиции правды, которой учит нас Сварог.
После этих слов, не дожидаясь ответа, я отворачиваюсь и ухожу. Аяно следует за мной.
На пути к лестнице созваниваюсь с мамой и быстро узнаю, где отец с сестрой.
— Лена в поселковой школе, — сообщаю японке, держащейся рядом. — Отец на рыбалке с друзьями. Примерные координаты берега, где он любит вставать на стоянку, скинул тебе на телефон.
— Это далеко, — поджав губы, Аяно смотрит в экран. — Еще и берег пока прочешем. Скорее всего, мы не успеем.
— Знаю, — стискиваю зубы, не останавливаясь.
Зато останавливается Аяно, она оглядывается на распахнутую дверь бункера. Там, где остался Владимир.
— Перун, мы можем…
— Не можем, Аяно, — не оборачиваясь, говорю. — Мы не можем потерять правду и стать слабыми. Сделай, пожалуйста, всё, чтобы спасти моего отца.
И японка, вздрогнув, догоняет меня:
— Сделаю.
— Отец, он не сможет, — рычит Владимир. — Гоше не достать меня.
— А Перуну? — спрашивает задумчиво Михаил. — Не думаешь, что он сейчас отступил, чтобы напасть на тебя из выгодной ему позиции?
Владимир не отвечает, лишь проводит рукой по вспотевшему лицу.
— Нет. Он бы напал сразу, — делает цесаревич вывод после нескольких секунд размышлений.
— Я не могу так рисковать жизнью своего наследника, — Михаил смотрит на Юсупова и Эльса. — Генерал, герцог, немедленно возьмите князя Бесонова под стражу. А будет сопротивляться… — он делает паузу. — уничтожьте на месте.
Глава 10. Гром в сердце империи
— Поручик Перун! — трубно гаркает жандармский ротмистр зычным басистым голосом. — Именем государя тебе приказано сдаться до проведения расследования.
Я слышу пронзительный крик Аяно, перекрывший оглушительные выкрики команд Дворцовой полиции:
— Команда — боевая готовность номер два!
«Красные зори», держа наготове техники, окружают меня, обмениваясь свирепыми взглядами с кремлевской полицией. С горящим взором Бестия выхватывает из воздуха фаербол и айсбол, жар и стужа одновременно веют от разозленной девушки. Али раскрывает когтистые руки, прикрывая меня от возможного обстрела собственным телом. С другой стороны Кот встает чуть ли не вплотную, чтобы любая, направленная на нас, атака сменила вектор в обратную сторону. Салад делает шаг вперед, опускается на колено, доставая пистолет и нацеливаясь на полицейских. Аяно обнажает катану, с одновременным разворотом назад, через правое плечо.
Двор Кремля заполняется батальонами Дворцовой полиции. Теснится между Сенатским дворцом и крепостной стеной строй Кавалерийского эскорта, возле Тайницкой башни две роты гренадеров наполняют меридианы живой. Мелькают снайперы на крышах окружающих зданий и дворцов. Замечаю полицейский спецназ, выдвигающийся вперед.
Генералы, что были в бункере, вышли на поверхность через другой выход и теперь стоят на противоположном конце мощеного двора, наблюдая. Нет только императора и цесаревича, главных виновников торжества. Ну еще князя Николая, брата императора, не видно.
Багровощекий шеф жандармов Юсупов чуть ли не потирает руки. Чему он так радуется, я не могу понять. Что так быстро покончит с зарвавшемся солдафоном? Начальник следаков Соловьева радости жандарма не разделяет, поджимает губы и качает головой, взирая на творящийся дурдом.
— Сдавайся, Перун, — велит Юсупов, горланя через весь двор. — Сам император так решил.
— Скажите хоть, в чем обвиняете, — кричу в строй серых мундиров.
— В планировании покушения на престолонаследника.
Даже сказать мне нечего. Разве что сделать фейспалм. Император повелся на шантаж Гоши, стал играть по правилам маньячного сына. Раньше я считал, что странами правят самые умные люди на планете. Наивная молодость. Мы, по глупости, видим в действиях руководителей государств подковерный смысл, гадаем, что бы значили тот или иной жест, указ, распоряжение. Обычные люди строят гипотезы, что это за сложные схемы, многоуровневые планы, якобы, недоступные их пониманию, потому что если допустить, что это не так, то правда окажется простой и суровой. Нами руководят дебилы.