Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах
Шрифт:
Ему было неведомо, как собираются решать с ним вопросы. Ломал голову, думал, гадал. Разное можно было предположить, да что толку в предположениях.
Снег шёл целый день и целую ночь. Навалило сугробы – будь здоров. Вышли по утру из сарая, едва-едва дверь отворив, а вокруг насколько глаз хватало – снежная целина. Как по такой идти? Куда идти? Да и следы сразу выдадут неведомых путников.
– Ну что будем делать? – спросил Вейде, с ужасом обозревая снежную равнину.
Он попытался отмерить несколько шагов – но ноги утонули в снегу
– По целине далеко не пройти, – заметил Бутурлин. – А дороги, небось, ещё не пробиты. Да и когда пробьют, разве что санный след будет. Захолустье.
– Думаю, что у них порядок с дорогами, – возразил Вейде. – Выгонят народ, ну и всё расчистят, – и прибавил: – если, конечно, нужны дороги к посёлку.
– Будем ждать, когда прекратится снегопад, – решил Трубецкой. – В такой круговерти заплутаем. Тут уж, поди, хоть днём, хоть ночью ни зги не видать.
– Хлеб кончился, соль на исходе. Серников совсем мало, – сказал Вейде. – Да и на одной жареной на костре кабанятине не проживём.
Трубецкой пока не ощутил упрёка в голосе Вейде, но тот мог из деликатности тщательно скрыть его. В конце концов, никто силком в побег не тянул. Дело добровольное. Да ведь уж забыли, что, если здесь хотя бы кабанятина, то там, в плену, такая еда, что не приведи господи. Бросали объедки.
Но он понимал и другое – человек остаётся человеком. Значит нужно показывать пример. Быть настойчивым, деятельным, упорным в действии. Шли по раскисшей земле, прятались в промокших оврагах, где только чудом можно было найти местечко, в котором обогреться и тайком костёр развести. Ощущали постоянную опасность. Это сколачивало, это придавало сил. Вот и держались, с надеждой глядя вперёд. Казалось, что вот ещё немного, ещё рывок, и полегчает. И вот полегчало. В первый день отдыха, когда нашли это строение, решили, что действительно полегчало. Но постепенно приходило понимание, что это – просто ловушка.
– Надо идти к людям, – в который раз предложил Вейде. – Назовёмся странниками, ищущими работу.
– Да уж, – усмехнулся Трубецкой. – Хороши странники в форме военной?
– Надо подумать, как объяснить, – не сдавался Вейде. – Есть же какой-то выход.
– Погорячились с побегом, – тяжело вздохнув сказал Бутурлин. – Погорячились…
– Не спишите с выводами, – возразил Трубецкой. – Подумайте, что нас там ожидало? Помещение – ничем не лучше, чем это. Полная неясность, что впереди…
Действительно, сарай, в котором их держали в предместьях шведской столицы, был, пожалуй, похуже того, что попался им теперь на пути. Да и морально здесь легче. По крайней мере, никто не понукал.
Тем не менее, Бутурлин не согласился:
– Там хоть кормили… А тут что? Мясо уж в глотку не лезет. И никакой еды не достать.
– Говорю же, надо к людям, – повторил Вейде. – Иначе погибнем.
– А там, по крайней мере, не погибли бы, – снова заговорил Бутурлин. – Если б хотели нас убить, давно бы убили.
– Ну что ж, – как бы подвёл итог Трубецкой, – сдаться никогда не поздно. Сдаться и покаяться. Мол, простите неразумных… Кто хочет, пожалуйста. В посёлок можно пойти, ну и там кто-то же есть – староста
Вейде выслушал и сказал с убеждением:
– Да уж, уверяю, князь, уверяю, что давно никто нас не ищет. Действительно считают, что мы сгинули. Может замёрзли, может, волки растерзали. Это нам повезло ещё, что не стали добычей волчьей стаи. Просто, что б учуяли они нас, нужно след какой оставить? А уж учуют, тогда и сдаться не успеем. Возвращение в плен – раем покажется.
– Везло до сих пор, – заметил Бутурлин. – То дожди всё вымывали, то снегом засыпало. Ни зверью, ни шведским стражникам нас не выследить. Но надолго ли? Согласен с Вейде – к людям надо идти. Нет. Не сдаваться. Просто попытать счастья, а там будь что будет.
Трубецкой подошёл к двери глянул в поле. Снег, снег, снег… Действительно не найти их здесь. Когда уговаривал бежать, просто не подумал о стаях голодного зверья, которое бродит где-то по лесам в поисках добычи.
Друзья по побегу – друзья по несчастью – ждали, что он скажет. Они надеялись на него, совсем ещё недавно строгого, требовательного, деятельного командира дивизии. Когда положение кажется безвыходным, многим хочется полностью положиться на кого-то знающего, грамотного, властного, начальственного. Они такие же командиры дивизии, но теперь, без своих соединений превратились можно сказать в рядовых, признавая первенство князя. Трубецкой это понимал, но понимал и другое – командовать дивизией и группой из трёх человек, оказавшихся в безвыходном положении – далеко не одно и тоже.
Там, под Нарвой, он действовал дерзко, и не его вина, что вот этак всё кончилось, что соседи справа и слева дрогнули и разбежались в панике. А ведь можно, можно было всё обратить в победу при столь огромном численном преимуществе. Ещё как можно было…
Недаром шведский король, когда рухнул мост через реку Нарву (Норову), и русским войскам было некуда деваться, приказал срочно поправить мост. Знал, что найдётся среди русских кто-то из офицеров и генералов, кто соберёт бесформенные толпы и они ополчатся на шведов.
Да, если бы не контузия, он, Трубецкой, вполне мог оказаться таким генералом, который обратил бы чашу весов в русскую сторону. У шведского короля – шесть или восемь тысяч, а у русских аж тридцать шесть…
Но ведь сто баранов, предводимых львом, сильнее ста львов, предводимых бараном.
А ведь надо заметить, что шведские воины, приведённые королём под Нарву, были далеко не бараны. Что же касается русских – так и они не были слабенькими. Хоть и плохо подготовили полки и дивизии иноземные генералы, но это были русские полки и дивизии. Ну а у русских в крови победы военные. Они все герои на генетическом уровне. Сколько Россия вынесла нашествий и вторжений, в скольких битвах бились русские воины, защищая родную землю!