Бедный Павел. Часть 2
Шрифт:
Ярцов сделал всё по уму. Летом, по теплу отливали фундаменты, да не только под рабочие здания, но и под дома и конторы, а теперь, крестьяне, нанятые на зимние работы, били камень, расчищали улицы нового посёлка и дороги, заготавливали лес для строительства и отжига угля.
— Пристань перестроили в первую очередь. — говорил Ярцов, — Нам на неё махины принимать, кран пришлось поставить новый — старый бы не справился. Потом пушки будем грузить!
— Вот, Аникита Сергеевич, сколько всего ты здесь натворил! А всё прибеднялся! На Кончезере-то…
— Там тоже всё так же, как и тут! Желаете, Ваше Высочество, посмотреть?
— Недосуг мне, Аникита! Заехал
Горный инженер, сблизившись с начальником и узнав о его интересах, сразу увидел здесь перспективы для реализации своих идей. И вот совместный проект они мне и преподнесли. Что говорить, мысль-то была привлекательная — улучшение конструкции домны за счёт механической подачи воздуха. Повышение температуры плавки, однако, должно было значительно повысить износ самой домны. Работа была интересная, требующая массы испытаний, для чего они просили построить опытовый завод.
Интересно им, видишь ли… Люди увлечённые — скорее даже увлекающиеся… Пришлось их на землю вернуть тогда. Какой завод они ставить собрались, если машин-то ещё нет? Куда бегут впереди лошади-то? И ведь серьёзные люди, а вот как дети бывают.
Вернулись через месяц уже с нормальным проектом. Завод литейный в Кронштадте, там на арсенале металлолома на многие годы складировано — пушки старые, ядра, якоря, да и людей рукастых на корабельных мастерских в достатке. Там будем механизмы ладить, а вот опытовый металлургический уже здесь — на Онежском озере. Какая-никакая руда есть, людей опытных найти можно, а главное — рядом со столицей, чтобы легче было обсуждать результаты работы.
Смешно, конечно, для меня звучали рассказы, как здесь с озёр железную руду собирают. К концу лета, когда уровень воды падает, всё местное население на лодках и плотах высыпает на водоёмы да выгребает ил со дна. Потом его сушат несколько месяцев, полученный порошок сжигают — на огне выгорают все органические составляющие ила, а оставшийся материал уже плавят в горнах. И вот, результат такого долгого труда продают на завод, где из него плавят металл. Очень дорого, совсем неэффективно и нетехнологично, но пока ничего не поделаешь.
Вот так вот… Красиво здесь так, снег, солнце, леса полно, курорт прямо…
— А жена-то твоя как, Аникита? Не закисла вдали от столицы совсем?
— Надюша-то? Так она на Марциальных водах [120] . Как доктор Бутков там побывал и заключение своё дал, так она всё туда ездит. Мол, Ярцовы строят, муж — заводы, жена — лечебницы!
— Молодец она у тебя! Слышал я от Щепина, что воды очень хороши, да и места здесь блаженные.
— Скажете, Ваше Высочество, блаженные! В здешних местах летом комары, что волки! Истинно говорю! Живьём сжирают! Какой тут отдых! Только вот плоть усмирять! — захохотал Ярцов, — Вот монастырь-то новый — хорошее подспорье нам. И людям легче и рыба всегда есть!
120
Марциальные воды — бальнеологический и грязевый
— Что монахи рыбачат? — рядом в Кондопожской губе был открыт Свято-Пантелеймонов Суйсарьский монастырь.
— Рыбачат. Вон картошку начали разводить, пока на продажу не хватает, только вот рыбку продают. Сейчас вся она к нам уходит. У них теперь новый инок Исидор поселился, вот он большой знаток коновального дела оказался. Ходит по деревням, скотину лечит и обихаживает — авторитетный человек стал. Теперь мужики монастырь ценят. Помогают строить, рыбалке учат.
— А что крестьяне-то местные? Не боятся уже?
— Да уже всё нормально. Сначала всё не верили, что на завод не загонят, прятались. А потом я их уболтал, да и батюшки местные помогли — убедили, что закон новый есть, и их не тронут. Нанимаются хорошо, даже летом их у меня много. Пусть я и мало плачу, а им хорошо — хлебом же платим, да консервой — не голодают, и на иголки жёнам остаётся. Теперь они на завод молятся.
— Голодно им здесь?
— Крестьянам-то? Да, что говорить! От земли в здешних местах мало что получишь, всё больше рыбой кормятся. Я тут одну деревеньку уговорил картошку сажать, как монахи делают, а ещё две — мясо нам ставить, травы-то много. Посмотрим, что будет.
— Заботливый ты, Аникита, я гляжу…
— А что делать? Вы же сами, Павел Петрович, всё время говорите, что кормильцы они наши, а мы их защитники. Да и правильно это — дело ли, что нам припасы аж с Волги возят! Уж мясо-то, рыбу, да картошку на месте надо искать! Ну, я так думаю…
— Правильно ты, думаешь, Аникита Сергеевич! По государственному! Может, тебя Новгородским губернатором назначить?
— Смеётесь всё надо мной, Ваше Высочество! Зачем мне оно надо? У меня металл! — я улыбался, глядя на него. Смотрел на Петровский завод и думал, что вот Ярцов — столбовой дворянин, с детства на заводах, простолюдины для него должны быть пылью под ногами, а вот — заботится о них. Значит, всё я делаю правильно!
— Степан Еремеич! Христом Богом тебе клянусь — именно там я эти камни нашёл! Вот прям в этом урочище!
— «Дробные камни», говоришь Тимоха? — Смолянин пристально смотрел на казачка-рудознатца, одного из тех, кого он подрядил на сбор камней в округе для поиска полезных ископаемых. Понравилось отставному прапорщику горное дело — уголёк уже принёс ему сильно больше доходов, чем он мог рассчитывать даже в мечтах. Теперь Смолянин затеял поиск минералов в окрестных местах.
— Именно так, Степан Еремеич! Недалече от Лугани, значит!
— И Ефима проведёшь? — Ефим Яумбетов, молодой учёный рудознатец, которого нанял Смолянин для анализа результатов, резко привстал, хищно прищурив глаза.
— Знамо дело!
— Ефим, как думаешь, дело стоящее?
— Почти наверняка, Еремеич! Киноварь [121] это! Точно тебе говорю! На Альмаденскую [122] очень похожа!
— Так ты смотри там, Ефим! Всё разведай! Сколько там этой киновари, как добывать, как возить — всё на тебе!
121
Ртутный минерал.
122
Крупнейшее месторождение киноварных руд в мире около города Альмаден в Испании.