Бедный Павел. Часть 2
Шрифт:
Повар уже месяц как сломал себе ногу, поскользнувшись на льду, и пребывал в одной из городских больниц под присмотром врачей. Видимо, после этого казуса моя супруга нашла новый канал переписки в лице моего же секретаря.
Передача писем в Англию, видимо, осуществлялась посредством нескольких английских торговцев, которые почему-то повадились плавать в Ригу зимой, не опасаясь замерзания Рижского залива, что бывало неоднократно. Они прикатывались с обозами в Петербург где, конечно же, встречались с посланником. Торговля их была вполне успешной, но риски подобного плавания были слишком
Наблюдение за британским посольством пришлось усилить, а ближайший обоз из Риги был ограблен лесными татями — что же, риск зимней торговли! Тело купца так и не нашли, точнее, его не нашли официально, и это неудивительно — волки нынешней зимой свирепствовали и погрызли многих. А на деле сей коммерсант действительно оказался курьером, при нём нашли секретные письма, да и сообщил моим следователям он многое.
В общем, заговор мы взяли под плотный контроль. События неслись галопом. Прасковья жаловалась Ганнингу, что ей не удаётся найти себе твёрдых сторонников, а обстановка во дворце препятствует этому. Уже в конце февраля 1776 Ганнинг отправил ей успокаивающий ответ, что Англия готова ей помочь в этом.
После такого события, в течение трёх дней Тайная экспедиция получила несколько сотен писем о принуждении к участию в заговоре от членов масонских лож, а сам главный масон России, старый друг и соратник мамы, Иван Перфильевич Елагин, тайно прибыл в Петергоф, где и излил душу Императрице. Англичане, очевидно, были уверены в своём контроле над масонским обществом в России. Тщательно культивируемое ими движение, которое считалось неким признаком цивилизации, пустило глубокие корни в нашем государстве. Пусть многие его члены оказались удалены из столицы после Панинского заговора, но большинство не пострадало, и на сей момент франкмасонами были почти все образованные люди России.
Мы не препятствовали функционированию лож, считая, и, как оказалось, справедливо, что это просто некое модное увлечение, и на лояльность наших подданных мы можем рассчитывать. Конечно, за деятельностью обществ был надзор, и теперь Захара не было проблем с вычислением нелояльных. Таких было не очень много, но они были. Что же, тянуть дальше было бы опасно и глупо, был отдан приказ на устранение заговора.
Начали мы с Безбородко. Я долго думал над причинами и глубиной его измены и пришёл к выводу, что Прасковья элементарно использует влюблённого юношу. Мне надо было проверить результаты своих размышлений. Так что, я просто ознакомил его с письмом Прасковьи, который на его глазах извлёк из запечатанного конверта, что он прямо перед этим вложил в пакет и передал курьеру.
Если в начале беседы, он героически отстаивал невиновность моей супруги, ведя себя подобно рыцарю из романов, то после этого всё поменялось. Лицо Александра исказилось, когда он осознал, во что оказался вовлечён. Дополнительной неожиданной для Безбородко деталью была фраза Прасковьи о необходимости устранить его. Влюблённому сложно принять, что предмет его воздыханий именует его «бесполезным уродцем».
— Она ведь говорила, что любит меня! Что мы будем вместе! Что вскоре она получит больше свободы и тогда…
— То
— Она не любила Вас!
— А Вас? — здесь он просто заплакал. Он рыдал как ребёнок, узнавший, что Деда Мороза не бывает. Вся его жизнь, все надежды и чаянья утекали в дыру, которую он же сам проделал своим безумием страсти. Бессмысленной страсти.
— Она говорила, что это письма её матери и сёстрам, которые Вы ей запрещаете отправлять! — Безбородко оправдывался из последних сил.
— Это похоже на меня? — я говорил с ним ласково, с отцовской усмешкой.
— Нет! Но…
— Саша, Вы же всё понимаете, что же сопротивляетесь правде?
— Я не верю…
— Не верите или не хотите верить?
— Не хочу! — голос его звучал глухо. Он сидел передо мной, уничтоженный собственной глупостью, обманутый любовью.
— Так сделайте над собой усилие! Рассказывайте! Рассказывайте, как стали изменником. — и он начал говорить. Всё было так, как я думал. Прасковья воспользовалась наивным юношей, который мечтал о любви. Нашёптывала ему на ухо разные сказки, и он делал всё, что она просила, надеясь, скоро получить её. А она решила просто убить его, чтобы не объяснять ему, почему этого не будет…
— Я не виню Вас, Александр Андреевич! Вас использовали… Но так ли это важно сейчас? Я не могу Вам доверять больше. Вы слабы, и Ваши слабости могут использоваться врагами — и моими, и Вашими… Вам надлежит привести свои страсти в порядок, научится ими управлять. А до сих пор Вы неспособны занимать важные посты. Я не хочу Вас обманывать — Вы один из самых талантливых моих подданных и могли бы вырасти в даже более значимую фигуру, чем сейчас. Но после этого… Идите, напишите всё, что знаете. Пока Вы будете находиться во дворце под негласным арестом. Вы не будете ни с кем общаться, а я пока решу, что с Вами дальше делать. — он подавленно кивнул и вышел. Его встретил Захар и повёл к себе на допрос.
С Прасковьей было всё сложнее. Она отбивалась, визжала, не в силах признать своё поражение. Обвиняла меня, что я хочу её убить, унизить. Картина была пренеприятная. Только масса фактов, которые были против неё, заставила мою супругу сдаться и признать всё. Правда, как оказалось, у неё был козырь в рукаве — она сообщила о своей беременности, потом зарыдала. Это меняло многое. Сослать непраздную жену в монастырь или, тем более, на плаху для меня было положительно невозможно. Да и понимал я, что какие-то чувства я к ней испытывал. Венчаны мы с ней перед Богом. Больно это всё сложно…
За всей этой картиной из соседней комнаты тайно наблюдали мама и Финк фон Финкельштейн. Прусский посол мне был нужен, чтобы легитимизировать все мои дальнейшие действия в глазах Фридриха Великого, который после назревающей ссоры с Англией должен был остаться моим союзником против амбиций Священной Римской империи, поддерживаемой Францией. Мне было необходимо дать понять старому Фрицу, что он подсунул мне паршивый товар, которым воспользовалась, причём совершенно бессмысленно, Англия, и не моя вина в возможном разводе как с супругой, так и с нашим общим партнёром.