Бедный Павел. Часть 2
Шрифт:
Когда он открыл глаза, то осознал, что снова находится на корабле. И мерзкая рябая морда смотрит на него и ухмыляется.
— Добро пожаловать на королевский флот, морячок!
Задачи перед нами в связи с переселением множества людей на новые места жительства росли, вопросов обеспечения их всем необходимым становилось всё больше, и Генеральный штаб уже не раз недвусмысленно давал понять, что его сотрудникам невозможно заниматься этим предметом дальше.
Требовалось, наконец, организовать ведомство, которое возьмёт в свои руки координацию переселения и контроль над территориями. Мне нужен был могучий орган,
— Присаживайтесь, господа! — я указал гостям на кресла в своём кабинете. Те, поклонившись, заняли предложенные места. Я принялся расхаживать перед ними, — Итак, друзья мои, я пригласил Вас, чтобы обсудить одну из важнейших задач, стоящих перед Россией — задачу заселения новых земель и обустройства их.
— Ваше Высочество! Я осмелюсь спросить Вас, а что же не так сейчас? Ведь Фёдор Васильевич Баур вполне неплохо справляется с решением этой задачи. — генерал-майор Фабрициан, храбрец и умница, которого я лично знал по турецкой войне выразил вполне обоснованное непонимание. Его коллега — Окольничий полковник Дабижа, также сопроводил этот вопрос недоуменным поднятием бровей и кивком.
— Что же, Фёдор Иванович, Вы находились весьма далеко от столицы и давно не общались с офицерами Генерального штаба и его руководителем. — ободряюще улыбнулся я Фабрициану, — Баур уже давно не в состоянии обеспечить работу сразу на двух фронтах — и переселение, и реорганизация армии. Мы с императрицей намерены для решения этой проблемы, а также для системного управления областями империи нашей создать новый приказ — Земельный, которому и будут вменены в обязанности задачи сии.
— А мы здесь… — Фабрициан даже с некоторым испугом переглянулся с Дабижей.
— А Вы здесь, Фёдор Иванович, в качестве будущего главы этого ведомства. Вам лично даны самые лучшие характеристики как Суворовым, под начальством которого Вы служили последнее время, так и Румянцевым, с которым Вы много взаимодействовали. Генерал Баур также оценил Ваши качества весьма высоко.
— Но я же боевой генерал, и Александр Васильевич…
— Суворов был чрезвычайно недоволен моими намерениями лишить его столь нужного человека. Это было для меня решающим аргументом для избрания на эту должность именно Вас, Фёдор Иванович. Александр Васильевич согласился, что такой человек, как Вы нужен империи, а ему придётся найти себе другого руководителя переселением и размещением войск. А уж боёв на новой должности Вам придётся вынести не меньше, чем в хорошей войне, уж поверьте мне…
— Я не был готов… — выпучил глаза Фабрициан.
— Не спорю, что задача весьма сложная, хоть и близкая Вам. Но на этом пути Вам должен помочь Дмитрий Васильевич, с которым Вы трудились в Придунавье. — Дабижа вскочил и вытянулся, — Вы, господа, очень неплохо сработались, а главное — вы работали системно, и именно ваши планы и регламенты были приняты Бауром в качестве образца, который он решил внедрять, в том числе и в армии.
— Я, Ваше Высочество, готов выполнить Вашу волю, однако у меня будет ещё очень много вопросов и просьб! — храбрый полковник славного молдавского княжеского рода попытался отвлечь внимание от пребывающего в прострации старшего товарища.
— Не стоит так волноваться, господа. Я уверен в вашей способности успешно выполнить поставленную
Разговор был долгим. Несколько часов мы обсуждали планы и перспективы перемещения людей, скота и грузов, основания новых поселений, строительства городов и портов, работы по сбору информации на местах и налаживанию взаимодействия с губернаторами. Фабрициан пришёл в себя и уверенно вёл разговор, а Дабижа играл вторую скрипку. Они очень хорошо сработались у Суворова — молодой курляндец, который проявил себя неплохим администратором, и ещё более молодой молдаванин, показавший себя мастером снабжения.
Сколько слёзных писем отправил мне Суворов, уговаривая не забирать у него Дабижу, а особенно Фабрициана, на котором держалось гражданское управление в наместничестве. Но государственная задача главнее частной и Александр Васильевич это признал. Я проблему организации важнейшего ведомства успешно решил, а наместник пусть теперь сам выкручивается, хе-хе!
Корабли отходили от причалов Кронштадта. Играл оркестр, всё общество собралось здесь, даже Императрица с двумя дочерями стояла на берегу и прощалась с экспедицией Чичагова. Василий Яковлевич горделиво возвышался на шканцах Святого Владимира и кланялся провожающим. Палили пушки крепости и кораблей на рейде, звонили церковные колокола. Сам патриарх Платон благословлял уходящую маленькую эскадру.
Сегодня он положительно был в ударе и произнёс прекрасную проповедь о благословении Господом открытий и новшеств, кои совершаются к торжеству веры. А уж молебен, который вместе с ними вело множество православных иерархов, был грандиозен.
Да, такая экспедиция дорого стоит, во всех смыслах! В кругосветное плавание уходили новейшие наши фрегаты Святой Владимир и Святитель Николай, и транспортное судно Камчатка. Первый корабль — тридцатидвухпушечный фрегат, был изделием Кронштадтских верфей, судостроителем был француз Жан-Дени Гобер, которому было поручено руководство отечественным корабельным делом.
Известный мастер из Бреста, он решил стать судовладельцем, но оказался неудачливым коммерсантом, разорился и отчалил в Новый Свет, где собирался начать новую жизнь. Французы нисколько этому не препятствовали, а, напротив, зачастую даже поощряли укрепление своих связей с Североамериканскими колониями, в которых уже много лет справедливо видели перспективных союзников против англичан.
Но именно Гобер, по мнению самого Грейга, был одним из лучших корабелов мира, и мои люди его просто перекупили. Французы узнали о смене направления переезда своего мастера, но только поворчали и скандала устраивать не стали — наши отношения улучшались день ото дня. Совсем недавно случился новый дипломатический прорыв, и можно было рассчитывать уже на постоянный поток специалистов разных мастей и из Франции.
Алексей Орлов всё-таки выпросил у меня отставку с поста наместника Таврии, но получил новое назначение — посланником в Париж. Эта роль пришлась ему значительно больше по вкусу, ибо на дипломатической службе он был свободен от надоевших ему административных обязанностей. К тому же французским языком новоявленный посол владел совершенно свободно.
Для уравновешивания его авантюрных качеств и текущей работы ему были приданы три секретаря, один из которых должен был заниматься исключительно разведывательной деятельностью.