Беги как чёрт
Шрифт:
– Я правильно понимаю… – она сделала выразительную паузу и продолжила: – что так ты приступаешь к еде всякий раз?
– Нет, мама, – попытался оправдаться Эдвард, чувствуя непреодолимое желание расхохотаться. – Нет, что ты? Я просто растерялся от перемены обстановки, от радости встречи, от… – он запнулся.
– От чего? – Моника прищурилась.
«От отвращения».
– От чувства голода.
Мать еще несколько секунд пристально на него смотрела, потом покачала головой и прошептала:
– Я искренне надеюсь, что ты говоришь правду.
Затем
– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары (лицо), которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди (кулак) имели хлеб насущный. Просим Тебя через Христа, Господа нашего (кровь). Аминь.
Эдвард с силой воткнул вилку в спагетти. Чтобы не выдать своего страха, который яркой белой краской был написан на его лице, он поскорее отправил себе в рот изрядную порцию еды и принялся быстро работать челюстями.
– Эдди, что случилось? – взволнованно произнесла Моника. – Ты и впрямь так проголодался?
Парень кивнул, с трудом проглотил пищу и тут же отправил в рот следующую порцию.
– Да, мам, невероятно. Теперь ты мне веришь? – он вымученно улыбнулся и посмотрел на графин с апельсиновым соком. – Пап, пожалуйста.
– Верю, дорогой, как же может быть иначе, – благосклонно ответила мать и тоже приступила к трапезе. – Наверное, даже к лучшему, что Джессика не смогла сегодня поужинать с нами. Не думаю, что твои манеры за столом произвели бы на нее хорошее впечатление.
Эдварда скрутило от очередной волны бессильного гнева, когда краем глаза он заметил на себе испытующий взгляд матери, что означало лишь одно: она ждала реакции.
«Нет-нет, просто ешь. Продолжай есть, и не обращай внимания. Тебе совершенно наплевать на эту Джессику. Пожалуйста, ты голоден и все твое внимание поглощают спагетти и этот омерзительный куриный соус, приготовленный именно так, как ты любишь с детства. Нет, не реагируй!»
– Кто такая Джессика?
– Джессика – это ангел, посланный нам с небес, – ответила удовлетворенная Моника и вновь принялась за еду.
– Вот как. Чем же она заслужила такую характеристику? – мало того, что он не мог противостоять этому натиску, Эдвард с ужасом заметил, что пытается придать своему голосу выражение заинтересованности, чтобы угодить матери.
– Ну, во-первых, она очень милая, воспитанная и обходительная девушка, – начала рассказывать Моника, приняв отчужденный вид, словно говорила только для того, чтобы заполнить тишину, хоть Эдвард понимал, что это не так. – Надо сказать, очень милая, – Моника приподняла брови. – У нее образование детского психиатра… неоконченное, правда, но это не суть важно. Куда важнее ее благородное стремление помогать детям, и надо сказать, что с этой задачей она справляется превосходно; куда лучше, чем все эти высококвалифицированные педагоги и психиатры приюта, в котором содержится Томас. Не так ли, Клод?
– О да, тут ты совершенно права, – подтвердил старший Эспер и лишь на секунду отвлекся от своих спагетти, предпочитая не принимать активного участия в столь приятной семейной беседе.
– Дети… любые дети, – Моника вновь выразительно повела бровями, – редко обманываются в людях. Если ребенка тянет к человеку, значит, что-то этот человек из себя представляет. Что-то хорошее, о чем сам он подчас может и не догадываться. Я могу не верить сплетням и слухам, но я всегда поверю ребенку, и Томми своей привязанностью к этой девушке убеждает меня в правильности моих суждений. Но главное даже не это, а то, что к шести годам он знал лишь десять слов; но спустя три недели с Джессикой его словарный запас пополнился на два слова; более того, это не просто два слова, а выражение.
– Впечатляюще, – ухмыльнулся Эдвард. – Что же за выражение?
– Вкусная трава, – ответила Моника тоном, предупреждающим любые попытки отыскать в этой фразе хоть долю юмора.
Эдвард все же не смог сдержать улыбку, когда подумал о причине появления этого выражения и переспросил:
– Вкусная трава?
– Да, Эдвард, вкусная трава, – нетерпеливо произнесла Моника, и по ее виду можно было рассудить, что она действительно считает траву вкусной.
– И ты хотела, чтобы она сегодня поужинала с нами? Почему именно сегодня?
– А почему бы и нет?
Эдвард неприятно лязгнул вилкой по тарелке.
– Я уверена, – продолжала Моника, коротко поморщившись от этого звука, – что эта девушка станет другом нашей семьи. Поэтому будет очень даже неплохо, если вы познакомитесь. Или у тебя есть основания избегать этого знакомства? – она вскинула настороженный взгляд на сына.
Эдвард внимательно посмотрел на мать, искренне не понимая причины столь странного вопроса.
– Какие у меня могут быть для этого основания? – удивленно проговорил он. – Я ее даже не знаю. Но, скажу откровенно – я не расстроен, что сегодня она не смогла составить нам компанию. Я рассчитывал на ужин в тесном семейном кругу, и рад, что так оно и вышло.
Моника усмехнулась.
– Интересное совпадение, – вдруг очнулся Клод и бросил короткие взгляды на жену и сына. – Джессика уехала к родителям в Мэйвертон, а Эдвард приехал к родителям из Мэйвертона. Забавно.
– Забавно, – вздохнула его супруга. – Это весьма трогательно: каждые две недели (тут Моника откровенно приврала) она навещает родителей, и я уверена, что она даже помогает им деньгами.
Эдварду захотелось злорадно расхохотаться, так как он прекрасно понял оба намека: на его невнимание и его неблагодарность.