Беглец

Стадникова Екатерина

– Если хочешь, завтра клинок будет лучше нового. И мне это ни во что ни станет. – Предложение звучало заманчиво, даже слишком.

– А мне? – Он улыбнулся.

– Я мало баловала тебя, когда ты был ребенком. Считай это попыткой наверстать упущенное, – баюкающее произнесла она.

Отсюда не было слышно ни обычных звуков борделя, ни шума нижнего города. Личные апартаменты самой влиятельной женщины Хоринга поражали изысканностью. Никто не знал Каси Кателлинг по-настоящему. Злые языки утверждали, что в лучшие годы она путалась с обоими братьями де Вельт. А когда у Андре были

все шансы занять трон, считалась его единственной фавориткой.

Каси была одной из немногих, кто оставил двор и столицу, чтобы жить на забытом богами острове. Барды всех провинций пели, что эта женщина не покидала своего возлюбленного ни на день. Скалой стояла за спиной величайшего полководца империи. Побывала она и на полях сражений, и в осажденных крепостях. Но все это осталось в прошлом.

Некогда черные, как смоль, волосы припорошила снегом седина. Черты лица заострились. Чуть ввалились сапфировые глаза. Но ни те волосы, ни те черты, ни те глаза не утратили былой красоты.

– Золотой за твои мысли, – женщина, словно не замечая, гладила Навена по голове.

– Я не думаю, просто устал, – солгал он. – Разбуди меня около полуночи.

Мадам Каси покинула комнату, забрав с собой сломанный меч Леннарта, а с ним и одну проблему.

Остаток времени Навен провалялся в тягучей полудреме. Ему грезилась то нагая Рина, то очертания арестанта с материка, размытые быстрыми движениями. Клубком катались по залитому кровью снегу красные псы, а синие вороны смотрели на них с черных ветвей.

Навен проснулся раньше срока. Оделся, поправил ремни, проверил карманы и с проворством бродячего кота выбрался через окошко на ближайшую крышу. Воздух пах ледяным морем. Острый терпкий аромат с пронизывающим ветром трепал волосы. Навен не боялся холода.

Он оглянулся. Отсюда открывался отличный вид на гавань. Корабли жалобно поскрипывали снастями, как пойманные в капкан звери, стремящиеся на волю. Изящный серп месяца серебрил черную воду и густую пену волн. А поперек неба мчала спутница зимы – хвостатая звезда. В отличие от летней сестрицы, она показывалась только темными ночами, волоча за собой кровавый шлейф.

Во мраке рабочего квартала никто не мог тягаться с Навеном в скорости и незаметности. Нижний город был знаком до мелочей. Он приковывал взгляд, как уродливая горбунья с мудрыми глазами. Мерно стучал молотом сонный кузнец. Где-то заплакал ребенок. Распахнулось окно – и в адрес источника шума полетели отборные проклятья. Сосредоточенные, в основном, пониже пояса.

Прошествовали мимо стражники с факелами. Начался торговый квартал. На крошечной площади у двери магазина возился с замком вор – Навен присмотрелся к нему поближе. С единственной целью: знать, кому при случае дать совет сменить профессию. Бедняга, тощий, как жердь, трясся от холода и возбуждения, не замечая ничего вокруг. Непростительная ошибка.

Дальше Навен продолжил путь по крышам, скрываясь от взглядов патрулей среди высоких труб и помпезного декора верхнего города. Грязи здесь было поболе, чем в сточной канаве у бедняцких лачуг. С той лишь разницей, что пряталась она внутри, за белокаменными фасадами и роскошными туалетами.

Графская стража выглядела бдительной. Вместо того, чтобы открыто зевать, они многозначительно раздували ноздри и поджимали губы. Дождавшись подходящего момента, Навен скользнул за стену во внутренний дворик. Грациозно и почти бесшумно приземлился прямо под окна личных покоев его сиятельства. Не мешкая, убрался в темноту – на случай, если его все же кто-то слышал. А уже оттуда стал осматриваться.

Свет в часовне не горел. У каменного изваяния молодой женщины, сложив ладони в молитвенном знаке, стоял Ватто. Статуя словно бы слушала его тихий шепот, обратив к старцу спокойное лицо с пустыми глазницами.

– А ты помнишь, что это одно из старейших святилищ Аданай? – спросил Ватто.

– Да. У меня был отличный учитель, – с поклоном ответил Навен.

– Она прекрасна, – старик, не удержавшись, провел рукой по постаменту. – Жаль, что нашу богиню больше не изображают так – слепой девой в саване и венке белых роз. Аданай, дочь Мадары, простирает к небу, как к брату, открытые ладони. Чаши весов, навсегда достигшие равновесия.

Глаза архимага заблестели. Вера в его исполнении не вызывала в Навене иронии. Скорее напротив: все в старом менторе принималось юношей за эталон. Движением брови Ватто мог заковать весь замок и окрестности в лед или смыть в море. Но было в старце столько кротости и благородства, что он никогда бы не применил всю свою мощь даже против врагов.

– Его сиятельство граф желали меня видеть? – ради приличий уточнил Навен.

– Да, мой мальчик. – Архимаг поманил его во внутренние покои.

В просторном помещении оказалось неожиданно тепло. Навен сразу заметил графа, хоть тот и скрывался в самом темном углу. Его сиятельству позволялась некоторая театральность в делах, окутанных тайной.

Архимаг попрощался и вышел во двор. Навен с безразличным видом сел на длинную резную скамью. Он чувствовал нагнетаемое напряжение. Чуял чужое волнение. Наконец, де Вельт решил, что пауза достаточна, и выступил на свет.

– Граф, – Навен поднялся на ноги и легко поклонился.

– Без церемоний. – Андре выглядел озабоченным и усталым. – Красные псы прислали убийцу в клетке на остров. А твоего приятеля рыцаря просто подставили. Если слухи хоть наполовину правда, он не должен был выжить. Мишенью, разумеется, являюсь я. Вот пока все, что тебе положено знать.

– Так ли это? – нахмурился юноша. – Раз мне положено вообще что-то знать, значит, у вас есть для меня поручение.

– Ценю догадливость, – усмехнулся граф. – Присмотрись поближе к обоим псам. Они что-то недоговаривают. Что-то важное. Мои шпионы с материка присылали противоречивые сведения относительно внезапных смертей среди знати. В числе погибших дочь гизрийского наместника. Кое-кто уверен, будто люди убиты монстром – одной из тех лишенных рассудка тварей, на каких призваны охотиться алые робы. Готов голову свою прозакладывать, именно она разгуливает теперь по моим лесам. Впрочем, о проклятьях и чудовищах написано достаточно книг. Я бы не стал ничего тебе поручать, но в дела псов ты влез сам. Один уже свел с тобой дружбу. Такой случай упускать нельзя.