Беглянка и ее герцог
Шрифт:
Вернувшись домой, герцог отказался от ужина, рыкнул на экономку. После увольнения рыженькой служанки женщина вызывала у него глухое раздражение. Скорее всего, потому, что она посмела вмешаться в те дела, которые он считал своими личными.
Даниэль сразу прошел в спальню, разделся и встал в ванне под теплые струи воды. Ему хотелось смыть впечатления вечера или хотя бы притупить.
Только через полчаса он почувствовал себя лучше, зевнул.
Выбравшись из ванны, он взял верхнее полотенце из той самой стопки, которую принесла его рыжая горничная.
От
Даниэль еще раз втянул носом воздух и вдруг замер как громом пораженный на пороге собственной ванной комнаты. Этого не может быть!
Просто невозможно! Так вот что его так тревожило в Натали, помимо ее странного поведения и неожиданного решения вернуться с новостями о разводе!
Запах! Запах, мардедио! От Натали едва уловимо, но при этом неимоверно притягательно пахло той же смесью пряных специй и южных фруктов!
Нет, это уже слишком похоже на бред сумасшедшего. Что же получается?
Одинаковое поведение, одинаковое безумие, одинаковый аромат… Но это просто невозможно! Лица разные! А фигуры одинаковые… Даниэль схватился за голову. Догадка была слишком ошеломляющей. Но если это правда, он вообще ничего не понимает. Что она делала в его доме?! Так, срочно! Срочно вызвать экономку и вытрясти из нее, откуда и когда появилась рыжая горничная, как ее зовут, через какое агенство она была нанята, куда ушла, после того как ее уволили, где именно в доме работала и…
Экономке очень повезло, что герцог, уже протянувший руку к звонку, все же сообразил, что сейчас середина ночи и все спят. Вряд ли спросонья пожилая женщина способна будет толком отвечать на вопросы. Придется отложить дознание.
Сам Даниэль смог заснуть только под утро.
А утром, около десяти, он был разбужен камердинером, сообщившим, что прибыл адвокат, представляющий интересы герцогини.
Глава 25
Ната:
Храмы открыты в любое время дня и ночи. Нельзя лишать прихожан возможности сделать подношение, а вот обряды и ритуалы обычно проводят днем, в «рабочие часы». И ведь не сказать, что это неправильно: жрецы такие же люди и, как и все, по ночам хотят спать.
Но, простите, я ждать не собираюсь. Я объявила герцогу о своих намерениях, и теперь к гадалке не ходи, он обязательно придумает, как мне помешать. У меня форы буквально часы, и лучше настраиваться на то, что времени у меня вообще нет.
Центр столицы безопасен даже ночью. Конечно, нарваться можно где угодно и когда угодно, но в целом неприятности маловероятны, к тому же за мной присматривает Глюк, окажись кто впереди или, наоборот, сзади, обязательно предупредит. Поэтому я спокойно петляла по улицам, забираясь дальше от здания посольства. Флорию не назвать религиозной, но храмов божественной четы Мрана и Мены, покровительствующих королевской династии, построено немало, особенно в старом городе.
Глюк подсказал нужный поворот, и я вышла к храму с торца. Величественное здание, облицованное бледно-розовым мрамором, тянулось к небу шпилями двух круглых башен. Считается, если подняться по крутой винтовой лестнице на самый верх, преодолев пять тысяч пятьсот пятьдесят пять ступеней, то Мран или Мена, в зависимости от того, чью башню выбрать, выслушают страждущего с гораздо большей охотой. К счастью, мне не нужно в башню.
Я вошла в храм, огляделась.
У входа в углу, завернувшись в серую накидку послушника, дремал мальчик. Наверняка в его обязанности входит приглядывать за храмом ночью. Жаль будить, но…
Я постучала костяшками пальцев по стене. Мальчик не отреагировал, лишь сладко причмокнул. Я постучала громче.
— Эй, с добрым утром.
Ноль реакции.
Усмехнувшись, я вытащила из кармана плаща серебрушку. Монета слабо блеснула в тусклом свете ночников. Мальчишка в мгновение оказался на ногах, поклонился:
— Мадам, чем я могу вам помочь?
Я перебросила ему монету.
— Пригласи жрицу Мены, это срочно. — Я достала вторую серебрушку, задумчиво покрутила и спрятала обратно в карман.
Мальчик понял намек, что нужно поторопиться, и его как ветром сдуло. Я же неторопливо прошла в главный зал. У дальней стены сдвоенный алтарь, столешница отдаленно похожа на символ «инь и ян». Именно в главном зале проходят официальные ритуалы. Боковые залы используются для деликатных случаев, например, как мой.
— Мадам, — не слишком доброжелательно поприветствовала меня заспанная жрица, накинувшая ритуальную красную накидку поверх спальной сорочки.
Я сразу же вручила жрице щедро вознаграждение. Золото взбодрило женщину получше чашки крепкого кофе.
— Мадам, чем Мена может вам помочь?
— Мне нужно освидетельствование моей чистоты.
Жрица легко кивнула, похоже, она опасалась, что я попрошу чего-то более серьезного.
Дело же пятиминутное.
Жрица провела меня в боковой зал, там тоже алтарь, но посвященный только Мене. Я в третий раз раскошелилась, положила на алтарь редкий радужный кристалл. Алтарь вспыхнул светом, в столешнице появилось углубление, и камень провалился. Углубление исчезло. Дар принят.
— Мадам, руку. — Жрица взяла меня за запястье, прижала мою ладонь к алтарю.
На тыльной стороне ладони проступила белая татуировка пятилепесткового цветка.
— Мадам, мне нужно пояснять? Метка чистоты продержится неделю или до потери невинности, если это случится раньше. Вы всегда можете прийти снова.
— Благодарю за пояснения.
— Что-то еще? — Ее настроение опять испортилось.
— Мне нужно свидетельство храма, что я перед богами заявляю о своем намерении развестись по закону «год и один день». Больше ничего.
— Хм… — Жрица отступила на полшага, сдвинула очки в проволочной оправе на кончик носа и стала до ужаса похожа на монашку из старой советской комедии про небесных ласточек. Осмотрев меня с головы до ног и сделав какие-то свои выводы, она с интересом спросила: — Ваш муж стар? Болен? Не в своем уме?