Беглянка
Шрифт:
— Нет, — настаивает он.
Проблемы со слухом. Альтернативная вселенная. Безумие. Каким бы ни было объяснение, Талант Ридж дикий, и я достигла предела своего терпения. Конечно, он не просто отказался покинуть мою квартиру и ждал, что я соглашусь с этим. Я нигде не чувствую себя в безопасности, но моя квартира — мое единственное убежище, и никому не позволено угрожать тому небольшому покою, который мне предоставлен.
Талант смотрит в ответ острым взглядом, взламывая стену, которую я возвела между нами, чтобы защитить себя от очередной чепухи. Он настойчив в своей попытке пробить мою решимость, схватившись
— Если у тебя комплекс героя, я тебе не девица в беде. Я не нуждаюсь ни в спасении, ни в жалости. Убирайся из моей квартиры.
Моя защитная стена имеет дефекты, она далеко не такая высокая и крепкая, какой была до встречи с Талантом, и через трещины просачиваются небольшие признаки бедствия. Плечи Таланта опускаются, мои глаза наполняются слезами, а руки дрожат по бокам. Демонстрация слабости смягчает его, но меня это только бесит. Сжав руки в кулаки, чтобы не дрожать, я смахиваю слезы и копаю глубже, чтобы укрепить свой защитный барьер всем, что у меня есть.
Меня отбрасывает обратно в место, настолько бесстрастное и лишенное богатства, что я чуть не задыхаюсь от потери тепла, к которому я не осознавала, что привыкла. Но это то, что мне нужно, чтобы противостоять Таланту.
Талант отталкивается от кухонной стойки и проводит руками по лицу.
— Не думаю, что у кого-то из нас хватит на это сил, Лидия. Мы можем бросить это и съесть нашу еду?
Внезапно я оказываюсь перед ним и одним взмахом руки сбиваю коробку с «Ло Мейн» со столешницы. Я упираюсь руками в грудь Таланта и говорю.
— Уходи, или я вызову полицию. Если ты не хочешь, чтобы твое лицо попало на обложку газеты завтра утром, ты не заставишь меня повторить это снова.
Его темные глаза следят за кучей еды на полу, не обращая внимания на мое нападение или угрозу. Уголок его рта изгибается в снисходительной ухмылке, и вместо того, чтобы продолжать наше противостояние, я выполняю свое обещание и направляюсь к дивану, где оставила свой телефон.
Я не делаю и нескольких шагов, когда Талант бросается вперед и хватает меня за локоть. Он разворачивает меня в своих объятиях и ведет назад, пока я не сталкиваюсь со спинкой дивана. Все следы терпения стерты с его лица, заменены нахмуренными бровями и стиснутыми зубами.
— Что ты собираешься им сказать, Кара? — он подчеркивает мое профессиональное имя. Подтекст бьет сильнее, чем если бы он назвал меня шлюхой, потому что Кара подразумевает, что мне тоже есть что терять. Если я вызову полицию, чтобы его убрали из моей квартиры, мое лицо окажется на газете рядом с его лицом, и мы оба это знаем.
Вихрь пробуждения и ярости бурлит во мне, когда его близость впитывается в мою кожу, с осознанием того, что любая стена, которую я думала поставить между нами, была не чем иным, как принятием желаемого за действительное. Я топчу его ботинки босыми ногами и борюсь с его хваткой на моем теле, но это бесполезно. Он разрушил мои границы, и я беспомощна.
— Я не хочу тебя спасать, — говорит он, — Я просто хотел съесть свой
Абсурдность этого заставляет меня смеяться вслух.
— Ешь. А потом уходи.
Талант захватывает меня за запястье одной рукой, а другой обхватывает за талию, прижимаясь ко мне, пока мебель не сдвигается вперед. Я поднимаюсь на кончики пальцев ног, садясь на спинку дивана. Этот человек безжалостен и вонзается мне между ног, где нас разделяет только пара хлопчатобумажного белья и его штаны.
Я задыхаюсь, и он спрашивает.
— Почему я не могу держаться от тебя подальше?
Прижавшись к нему бедрами, я соблазнительно улыбаюсь и говорю.
— Не будь так строг к себе, Ридж. Многие мужчины платят хорошие деньги за мою киску.
Его ноздри раздуваются, и он тяжело сглатывает, крепче сжимая хватку, пока моя рука не начинает покалывать из-за нарушения кровообращения. Это полусладкая боль — порыв и паника одновременно. Я вижу это и в Таланте. Он знает, что лучше меня во всем, что имеет значение, и последнее что он должен делать, это заманивать эскортницу, которую он никогда не приглашал в свою жизнь, в ловушку в ее собственной квартире. Наши тела зовут друг друга, и это делает нас неузнаваемыми.
Я рада, что это происходит не только со мной.
Очарование вспыхивает между нами, и у меня кружится голова от его вдоха. Я отказываюсь от борьбы, когда моя защитная стена превращается в пепел в огне. Восстановить ее, если только с ним, невозможно. То, как кровь течет по моим венам и согревает мою кожу, когда я с Талантом, заставляет меня чувствовать себя более живой, чем когда-либо, и это ощущение я не могу забыть. Как будто мое сердце бьется впервые.
— Заплатить за это? — Талант опускает губы к моему уху, полностью прижимаясь ко мне. — Ты умоляла меня трахнуть тебя прошлой ночью. Ты плакала из-за этого. Лидия, ты, блять, умоляла об этом.
Я пылаю от эйфории, принося с собой воспоминание о прошлой ночи, ранее затерянное в тумане виски. Талант предложил мне бутылку воды, а я предложила свое тело. Снова и снова.
Он гладит меня и отпускает мое запястье, чтобы схватить меня за подбородок, заставляя меня увидеть голод в его глазах.
— Ты предложила мне свою киску бесплатно, — говорит он сквозь стиснутые зубы, — Снова.
Ко мне возвращаются обрывки и обрывки, и это пьяное, нелепое зрелище смущает меня, но эти эмоции затмеваются волнением твердого члена Таланта, прижимающегося к моему самому горячему месту. Он обхватывает мою ногу вокруг своей талии и прижимается ко мне, проводя рукой по моим волосам, чтобы оттянуть мою голову назад. Я вскрикиваю, когда он впивается зубами в верхнюю часть моего плеча, а затем поворачивается лицом к моему горлу и стонет против моего бешеного пульса.
— Я должен заставить тебя умолять об этом прямо сейчас, — говорит он хрипло.
Слова почти слетают с моих губ, когда он отталкивает меня, оставляя меня бездыханной и пустой. Признаки жизни, которые я чувствовала в его объятиях, высасываются, как вакуум в его отсутствие, и я остаюсь пустым сосудом, свободным для того, чтобы снова построить свою защитную стену. Но это невозможно.
Запыхавшись, как и я, Талант отступает и поправляет свою толстовку. Мои ноги касаются ковра, но я не могу отойти от дивана, боясь упасть… или умолять.