Бегство г-на Монда
Шрифт:
Солнце заливало залы с окнами до самого пола, как в универмагах, так что снаружи была видна вся публика сразу. Все ели. Все смотрели друг на друга любопытными или бессмысленными глазами Порой кто-нибудь поднимал руку, нетерпеливо окликал:
— Официант!
От сильного запаха чеснока, шафрана, моллюсков першило в горле. Доминировала в шуме красная нота лангустов, которые мелькали и в руках официантов, и на большинстве столов, тонкие пустые панцири которых оставались на тарелках уже уходивших клиентов.
Женщина нашла два места у стены. Г-н Монд сел напротив. Он тотчас задался вопросом, что с таким вниманием женщина разглядывает за его спиной, и, обернувшись, понял: она смотрится в зеркало.
— Какая я бледная! — проронила она. — Официант!
— Иду!
На бегу официант подал ей внушительное меню фиолетово-красной расцветки, и она принялась изучать его с самым серьезным видом.
— Официант!
— Мадам?..
— Колбаски вкусные?
Г-н Монд поднял голову. Он был на пороге открытия. Задай, например, он тот же самый вопрос, любой официант планеты, как ему и положено, наверняка ответил бы «да». Ну разве можно представить себе официанта, который говорит посетителю: «Это невкусно! Не ешьте! «?
В ответе официанта тоже прозвучало «да», но совсем иное. Чувствовалось, что он не лжет, что он относится к женщине далеко не так, как к сотням других людей, переполнявших три этажа огромной фабрики еды.
С ней он был одновременно и почтительным, и непринужденным. Он признал ее своей и поздравлял с тем, что она преуспела. Он не хотел причинять ей вреда, а для этого требовалось понять ситуацию. Он повернулся к г-ну Монду, оценивающе спросил:
— Разрешите посоветовать?
Он не терял контакта с женщиной. Значит, неуловимая связь между ними все-таки недостаточна. Казалось, он спрашивал ее: «Что, большая игра? «
И, поскольку она оставалась безразличной, он склонился над меню, указывая пальцем некоторые блюда.
— Сначала, разумеется, дары моря. Стоило ли приезжать в Марсель и не попробовать дары моря? Вы любите морских ежей? Он утрировал свой акцент.
— Затем фирменное блюдо: буйабес с лангустами.
— Мне просто лангусты, — вмешалась женщина. Без майонеза. Я сама сделаю соус.
— Потом колбаски.
— Корнишоны есть?
— Какое желаете вино?
В районе Шоссе д'Антен [3] тоже работал ресторан, похожий на этот, и с улицы через стекла можно было видеть жующих людей. Так вот. Бог знает почему, г-н Монд завидовал им. Чему завидовал, он, по правде говоря, и сам не знал. Вероятно, возможности быть в толпе, не отличаясь от других, спокойно, бок о бок, сидеть в атмосфере дешевого шика и бодрящей вульгарности.
3
Улица в Париже.
Посетители, в большинстве своем либо провинциалы, либо люди небогатые, приходили туда, решив: «А почему бы не позволить себе хороший обед?
Здесь, в Марселе, за соседним столиком, восседала на солнце полная немолодая женщина в меховой шубе, усугублявшей ее полноту, с крупными, настоящими или фальшивыми бриллиантами в ушах и на пальцах; она громко делала заказы, пила до дна и раскатисто хохотала в компании двух молодых людей, которым, видимо, не было еще и двадцати.
— Вы не слушаете?
Монд вздрогнул. Его спутница — как ее зовут, он не знал — смотрела на него жестко, с упрямым лицом, и в ее взгляде было столько холодной трезвости, что он покраснел.
— Скажите лучше правду. Вы из полиции?
— Я? Клянусь…
Ей хотелось в это поверить. Она, должно быть, не раз имела дело с полицией, однако настаивала:
— Как случилось, что вы оказались рядом именно в эту ночь?
И он словоохотливо, будто его в чем-то уличили, ответил:
— Я приехал из Парижа. Не спал. Только задремал, вдруг слышу…
Он был слишком честен, чтобы лгать.
— Все, что вы сказали…
На столик поставили закуску, дары моря в тарелочках, громоздившихся друг на друге, белое вино в ведерке со льдом. Г-н Монд удивился. Его скромная одежда не разочаровала официанта. А может, именно люди в скромной одежде и приходили сюда покутить?
— Я попросил шеф-повара присмотреть за вашими колбасками, — шепнул официант, наклонясь к молодой женщине.
Она же, продолжая есть ложечкой маленькие бледно-розовые кусочки морского ежа, полюбопытствовала у спутника:
— Вы женаты?
Она пристально смотрела на его обручальное кольцо, снять которое ему и в голову не пришло.
— С этим покончено, — ответил он.
— Ушли от жены?
— Вчера.
Она презрительно надула губы.
— Надолго?
— Навсегда.
— Так все говорят.
— Уверяю вас…
Он покраснел, почувствовав, что всем своим видом притворно бахвалится обретенной свободой, словно собирается воспользоваться ею.
— Здесь совсем не то, что вы думаете. Намного сложнее.
— Да, знаю.
Что она знала? Она взглянула на него, тем же жестким взглядом посмотрелась в зеркало, потом повернулась к женщине с бриллиантами и двум молодым людям.
— Лучше бы вы тогда оставили меня, — вздохнула она. — Сейчас все было бы уже кончено.
Тщательно, кончиками наманикюренных ногтей она продолжала чистить креветки.
— Вы здешняя? — спросил он.
Она пожала плечами. Уж она-то не задала бы столь глупого вопроса!
— Я с севера, из Лилля. А вы из Парижа, да? Чем занимаетесь?
Она разглядывала его костюм, рубашку, галстук. И поскольку он, смущенный, ответил не сразу, сказала изменившимся, почти угрожающим голосом:
— Надеюсь, уезжая, вы не прихватили кассу? Он не уловил смысла реплики, которую она продолжала развивать, словно собираясь расстаться с Мондом:
— Я, знаете ли, такими по горло сыта.
— Я не служащий.
— А кто же?
— Рантье.
Она снова внимательно взглянула на него. Что-то в облике спутника успокаивало ее.
— Допустим…