Бегство г-на Монда
Шрифт:
— Жа-а-а-н!
— Хватит распускать нюни!
— Я жить без тебя не могу.
— Вот и подыхай!
— Как ты можешь говорить такое? Как ты мог забыть…
— Что забыть? То, что ты сделала для меня, или то, что я сделал для тебя? Отвечай! А лучше молчи! Куда, черт побери, ты засунула мои рубашки?
И нормальным голосом, как говорят артисты во время антракта, она отозвалась:
— Три отдала в стирку. Остальные на верхней полке в шкафу, в ванной…
Потом снова взяла прежний тон:
— Жан…
Он не пытался разнообразить свой слог:
— Дерьмо!
— Что ты собираешься делать?
— Тебя это не касается.
— Клянусь, с тех пор как мы познакомились, до меня не дотрагивался ни один мужчина.
— Кроме того, с которым ты выходила из дансинга, когда я пришел.
— Я только попросила его проводить меня до гостиницы. Я боялась… Он расхохотался. — Лучше не придумаешь.
— Не смейся, Жан. Уйдешь — завтра же сам раскаешься.
— Угрожаешь?
Угрожал-то он. Больше чем угрожал, потому что последовал тяжелый удар, видимо кулаком, потом тишина и стон:
— Ты ничего не понял. Это я… А в общем, нет. Лучше покончить с этим сразу.
— Как хочешь.
Шаги. Хлопнула дверь. Но не та, что вела в коридор, а дверь ванной. В стакан полилась вода.
— Что ты делаешь?
Женщина не ответила. Мужчина тяжело дышал. Должно быть, пытался закрыть набитый доверху чемодан. Потом обошел комнату, чтобы убедиться, не забыл ли что-нибудь.
— Прощай… — бросил он наконец с нервной веселостью.
Сразу же дверь открылась снова, и женский голос испуганно бросил:
— Жан! Жан!.. Сжалься!
— Еще чего!
— Постой, Жан. Теперь ты не сможешь отказать мне в этом. Послушай…
Он направился к двери.
— Послушай, сейчас я умру.
Он не остановился. Она ползла на коленях. Конечно, она ползла на коленях по красному, сомнительной чистоты ковру гостиничного номера; казалось, было воочию видно, как она цепляется за брюки мужчины, а тот отпихивает ее ногой.
— Клянусь… клянусь… клянусь… Она икала, слова застывали у нее на губах.
— …что я отравилась.
Хлопнула дверь. Шаги прозвучали по коридору и стихли на лестнице.
Снизу донеслось слабое эхо разговора между уходившим мужчиной и портье в черном.
Г-н Монд стоял в темноте посреди комнаты. Нащупал выключатель и удивился, увидев себя в рубашке и босиком. Он подошел к двери в смежную комнату, прислушался, но безуспешно: ни рыданий, ни вздохов.
Тогда он покорно поднял с пола валявшиеся у кровати брюки, к которым до сих пор не привык. Домашних туфель у него не было, и он надел ботинки, не завязывая шнурков.
Он бесшумно вышел из комнаты, постоял у соседнего номера и робко постучал. Никто не ответил. Он нажал ручку, все еще не решаясь открыть дверь.
Наконец он услышал едва различимый звук, словно кто-то задыхался и силился глотнуть воздуха.
Он вошел. Номер, как и у него, разве что чуть побольше. Зеркальный шкаф открыт настежь, дверь в ванную тоже. На полу сидела женщина в забавной позе, вроде китайского бонзы. Платиновые волосы падали ей на лицо.
Глаза у нее были красные, но сухие. Сложив руки на груди, она смотрела в пространство.
Женщину, казалось, не удивило его появление. Однако она все же заметила его и, не шевелясь, не говоря ни слова, смотрела, как он подходит к ней.
— Что вы сделали? — спросил г-н Монд.
В расстегнутых брюках, с уже редкими, всклокоченными, как утром после сна, волосами, в незашнурованных ботинках, он не сознавал, на кого сейчас похож.
— Закройте дверь, — вздохнула она. Потом спросила:
— Он ушел, да?
И, не дождавшись ответа, закончила:
— Я знаю, он больше не вернется… Как глупо! Последние слова она прокричала с недавним исступлением, воздев руки к небу, которое словно осуждала за глупость мужчин.
— Как глупо!
Опираясь на пол руками, она попыталась подняться и в какой-то момент встала на четвереньки. Под коротким черным шелковым платьем в обтяжку виднелись длинные ноги в чулках телесного цвета. Губная помада и тушь на ресницах чуть размазались, придавая женщине вид выцветшей куклы.
— Что вы здесь делаете?
От усталости она еле держалась на ногах, но не решалась лечь в уже приготовленную ко сну постель и подозрительно смотрела на вошедшего к ней мужчину.
— Я слышал, — пробормотал он. — Испугался… Вы же знаете…
Она скривилась: ее тошнило. И совсем тихо, словно рассуждая сама с собой, простонала:
— Хорошо бы, если б меня вырвало!
— Вы что-то приняли, да?
— Гарденал.
Она ходила взад-вперед, прислушиваясь к происходящему в ней, лоб ее озабоченно наморщился.
— Я всегда носила в сумочке гарденал: для него — он плохо засыпает…
Господи!
Она сцепила руки и заломила их, чтобы вызвать новый приступ.
— Меня никогда не рвало? Может, это и к лучшему.
Я подумала, когда он узнает, что я…
Женщина струсила. Ее охватила паника. Обезумевшие глаза пристально смотрели на незнакомца, она умоляла:
— Что мне делать? Скажите, что мне делать?
— Я вызову врача.
— Только не это. Вы не знаете… Нет ничего хуже. Тогда его арестуют, и он опять скажет, что я…
Она не могла стоять на месте и расхаживала взад-вперед по ограниченному пространству комнаты.
— Что вы чувствуете?
— Не знаю… Мне страшно… Если бы меня вырвало…
Монд тоже не знал что делать. Оставить ее и бежать к врачу за рвотным не приходило ему в голову, вернее, это казалось ему слишком сложным.