Бегство… Следствие… Когда время…
Шрифт:
В тот же день, часом позднее, был расстрелян «Чероки» с тремя бойцами Чиса. Все трое погибли: двое скончались на месте, третий умер в больнице спустя три часа после начала перестрелки.
Подготовка операции
Морковка, вооружённый армейским биноклем, уже в течение четырнадцати часов лежал на опушке леса и наблюдал за трёхэтажным особняком, находящимся на краю строящегося коттеджного посёлка. Позавчера десять часов отлежал, и теперь – снова. Как будто больше некому.
Задача перед ним стояла
Все, полученные в результате наблюдения данные, Морковка фиксировал посредством авторучки и блокнота, а также цифровой видеокамеры.
Ему уже давно хотелось и есть, и пить, а смены всё не было. Минеральная вода закончилась четыре часа тому назад, а чипсы, орешки и шоколадку он неосторожно сожрал почти что в самом начале своего сегодняшнего великого лежания в кустах. И помогал ему в этом, в уничтожении съестных припасов, Рома Ким, вскорости покинувший боевой пост по причине диареи, или попросту – поноса.
О том, что он давно обнаружен, Морковка не знал. И если бы это входило в планы противника, его давно бы взяли, потому как лишённый транспорта (на «Ниве» уехал Рома-дристун) и связи (сотовый в этом месте не брал) Морковка с его простреленной ногой был практически беззащитен.
Но он, Морковка, был везунчиком. Был везунчиком, знал об этом и почти всегда помнил. Во всяком, вспоминал достаточно часто. Даже подумывал о том, чтобы записать все случаи, когда удача приходила и обрушивалась, порой совершенно нежданная и оттого исключительно приятная. Зафиксировать всё, чтобы рассказывать, рассказывать и рассказывать. Так надо. Разговоры об удаче, успехе, о счастье вообще укрепляют, полагал Морковка, карму со страшной силой. Где-то она вот-вот, возможно, порвётся, а тут – раз, словно заплатка, чудодейственные слова, обрисовывающие очередную историю успеха.
Подобное привлекает подобное. По этой причине Морковка, сам по природе своей человек не особенно жизнерадостный и даже мрачноватый, избегал общения с людьми тухлыми и депрессивными. Пускай все окружающие желают праздника, страстно, сильно, непоколебимо. И – случится. И именно там, точнее, тут, где он и находится в данный момент перманентного ожидания жизненного успеха.
А почему он по жизни везунчик? Вопрос. Да, спас тех двух пацанят, хотя и сам был лишь на пару лет постарше. И, казалось бы, последовавшее давно уже перекрыло и нейтрализовало, ан нет, опять повезло – уже же из машины высадили, из той, в которой ребята на смерть отправились, в предпоследний свой путь.
Вот с кликухой Морковке не повезло. В детстве его, мальчишку писклявого, узкоплечего и остроносого, обзывали Буратином. Не нравилось, конечно. Однако когда вымахал под метр девяносто, в плечах раздавшись, неожиданно существенно вытянулся и заострённый нос его, приобретя при этом бурый оттенок. И родилось незаметно, а затем и прилипло обидное прозвище. Эх! А ведь и в драку бросался.
Разведданные, полученные, в том числе, и от Морковки, на следующий день в течение нескольких часов анализировали Чис, Лом и Плясун. По всему выходило, что вплотную приближаться к дому, в котором якобы содержался Мозгун, а уж тем более входить в него, просто смертельно опасно.
– Да не удастся уйти. Клянусь, Андрон! – твердил Плясун. – Те, кто ближе ста метров подойдут, не вырвутся из окружения.
– Ты предлагаешь с опушки леса пострелять в направлении их трёхэтажной халупки и драпать? – нервничал Чис.
– Но у нас четыре трупа за какие-то недели. Если и дальше так пойдёт, то с кем останемся? Ропот уже по рядам пошёл. А Испанец-то живой и почти что невредимый, разве что за щёку пока брать не может.
– Один выход, пожалуй… Да, в спину ударить, – задумчиво проговорил Лом и принялся поглаживать макушку заострённой кверху головы.
– Кому? Кто тебе её подставит? – раздражённо спросил Чис.
– Вот и надо как-то сделать, чтобы подставили. Я вижу такую картину: они окружили дом, а в это время мы атакуем их сзади. А потом уходим.
– Они окружат дом, когда ты войдёшь в него. И не только ты, но и вот он, Андрон, – резонно заметил Плясун, указывая пальцем на Чиса. – И никак не раньше.
Лицо Лома приняло загадочное выражение.
– А если внутри дома начнётся стрельба? – произнёс он.
Чис бросил на него свирепый взгляд и заиграл желваками. Затем предложил:
– Что ж, я не против, бери на себя роль камикадзе.
– А если поручить пострелять человеку, который вхож в этот дом?
– Охранникам?
– Домработнице, – снисходительно улыбнулся Лом.
– Ну-ну!
– Выясним, с кем она живёт и всё такое. Найдём подходы. Вряд ли её обыскивают. А у неё, наверно, имеются детишки или старенькие родители. Ну как?
Лицо Чиса осветила улыбка.
– А в этом что-то есть. Она, кажется, работает через день? Сегодня она работает?
– Да, сегодня. Обычно с обеда и до утра, – подтвердил Плясун.
– Отлично. Вот вдвоём и займётесь этим. Выяснить, где живёт, с кем и как. Деньги и страх – хорошие стимулы. Кстати, давно уже надо было узнать, кто она и откуда.
Немного пострелять да гранату бросить
Вчера Мозгуну сняли послеоперационные бинты, а сегодня он купил новые документы и трёхлетнюю «девятку».
– Послушай, Костик, я теперь с тобой в третий раз должна знакомиться? – в восхищении вытаращила глаза Натка. – Слушай, тебя не узнать! Кстати, тебе идут короткая стрижка и охотничья бородка. И мордольеро уже не такое опухшее. А глаза – вообще не твои. Когда у тебя будет хриплый голос и семенящая, а не утиная походка, тебя мать родная не признает. Ты походку-то репетируешь?