Белая бабочка
Шрифт:
Ляля села и, обхватив руками колени, наклонилась к Оксане.
— Не выйдет из меня актрисы — пойду в археологи, — вдруг объявила она. — Я думала об этом. Вот только терпения мало. Так чертить, как вы, — девушка показала лежащий рядом планшет, — никогда не смогу.
— Меня эти чертежи уже замучили! — пожаловалась Сокол. — Всю весну над доской просидела. А теперь к докладу Сергея Ивановича о Пилуре опять придется чертить и чертить.
— Другие ведь тоже чертят?
— Конечно, чертят. Без этого археологу нельзя.
— А всё на вас навалили.
— Считают, что у меня лучше получается. С тех пор и пошло: главные чертежи — мне.
— Оксана, честно, вы очень боитесь Сергея Ивановича? Он такой строгий.
— Когда я начала работать в экспедиции, тоже думала — строже его нет на свете. Да разве в этом дело? Иной ученый и обходительный и обаятельный — ведет тебя в науку, как в детский сад, за ручку. Так и привыкаешь к подсказке. Живешь за чужой головой. Даже диссертацию пишешь, будто по шпаргалке решаешь задачу на уроке арифметики…
— Тому, кто хочет легкой жизни в науке, — перебила Ляля, — с таким руководителем, конечно, легко.
— А он, по сути, меньше всего о тебе и думает. С аспирантами работает? Работает. Молодые кадры готовит? Готовит. Диссертации есть? Есть. Значит, все в порядке.
— Ваш Лаврентьев не такой…
— У него иногда хоть и наплачешься, да сама думать научишься. Это счастье — работать с Сергеем Ивановичем!
— И давно вы счастливы? — спросила Ляля, придвигаясь совсем близко к Сокол. — Я вот часто думаю, как человек находит свое призвание?
Как человек находит свое призвание? Почти всегда трудно ответить на этот вопрос, конечно если исключить тот, к сожалению, еще распространенный случай, когда избирают себе профессию потому, что на финансовый или на факультет иностранных языков попасть легче, чем на какой-нибудь другой…
Почему Оксана Сокол стала археологом?
Среди археологов немало выходцев из семей, где все, от деда до внука, занимались историей.
Оксана Васильевна — первый археолог в рабочем роду Соколов. Ее отец, потомственный екатеринославский кузнец, стал к пневматическому молоту в год рождения Оксаны — сверстницы первой пятилетки.
Звеньевая пионерского отряда Оксана Сокол не ходила в первых ученицах. Кроме пятерок, в ее табель попадали и четверки. Но в школе не было ученицы, которая бы в свои двенадцать-тринадцать лет так знала и любила историю, географию и прочитала столько книг о прошлом.
В годы войны Оксана с семьей оказалась в большом сибирском городе. Профессор пединститута, приглашенный в школу на собрание кружка историков, радовался, слушая, как восьмиклассница Оксана толкует прочитанные в оригинале летописи, которые потребовались ей для доклада о борьбе Руси с татарским нашествием.
Небогато жил местный музей в военные годы. Но у него были верные юные друзья и помощники. Школьный кружок истории прикрепил Оксану к археологическому отделу. Здесь и началась биография археолога Сокол.
…Сергей Иванович Лаврентьев питал органическую неприязнь к «вундеркиндам». В широком кругу его знакомых знали, что бесполезно соблазнять Лаврентьева рассказами об исключительных способностях юноши или девушки, для которых решающую роль должно сыграть его научное покровительство.
И когда Величко, молодой ассистент академика, принимавший экзамены у поступающих на археологическое отделение столичного университета, захлебываясь, рассказал о необычайных способностях девушки из Днепропетровска, Сергей Иванович только похмыкивал, хитро щурил глаза и наконец спросил:
— А девушка-то, конечно, красивая?
Ассистент покраснел, что-то забормотал, но Сергей Иванович не разобрал, что именно.
Спустя несколько месяцев на кафедру студенческого научного общества поднялась высокая, с длинными косами, красивая девушка и, сначала робко, с трудом овладев своим голосом, стала читать реферат о размещении племен на карте Скифии, составленной еще Геродотом.
Поначалу Сергей Иванович слушал не очень внимательно. За сорок лет профессорства он уже вдоволь наслушался студенческих рефератов на эту тему, тем более что очень многие из них варьировали его давнюю статью в «Археологических записках». И вдруг сидевший в президиуме Сергей Иванович услыхал: «Я позволю себе не согласиться с мнением академика Лаврентьева, правда высказанным почти полвека назад, когда было еще мало археологических материалов о скифах…».
По аудитории прошел и тотчас оборвался легкий шумок. Все увидели, как Лаврентьев, повернувшись вполоборота к кафедре, с интересом смотрит на своего оппонента.
Некоторые доводы студентки заставили Сергея Ивановича улыбнуться про себя. Они были наивны. Но в реферате первокурсницы Лаврентьева привлекли свежесть мысли и умение по-своему истолковать и увязать между собой многие археологические находки, сделанные в различных районах древней Скифии.
В перерыве, подозвав ассистента, которого он уже однажды вогнал в краску, Сергей Иванович спросил:
— Вы об этой девушке мне говорили?
— Да.
— Кажется, вы не ошиблись…
Рассказывая Тургиной об этом и вспоминая, как она с первого своего университетского лета стала участницей эосских экспедиций, Оксана умолчала об ассистенте академика Лаврентьева, с которым — Ляля это знала — у нее в жизни многое связано. Тургина с чисто женским любопытством уже собралась задать несколько осторожных вопросов, но с моря пришел Саша.
Через несколько минут из раскопа неслось:
— Сто двадцать восемь…
— Сто пятьдесят от северо-западного угла.
Оксана, достав из широкого кармана своего синего комбинезона прозрачный целлулоидный угольник, склонилась над планшетом.
Мозаичный пол во внутреннем дворике дома знатного зосца Оксана раскрывала в отсутствие академика Лаврентьева. Начальники отрядов усиленно подгоняли работу к возвращению Сергея Ивановича, и Оксана тоже хотела к его приезду подготовить все материалы своей раскопки.
С участка, едва успев выкупаться и поесть, она сразу отправлялась в камеральную.