Белая ель
Шрифт:
В плечи вцепился мокрый холод, и Аполка оглянулась. Как она оказалась на стене? Хотела броситься вниз? Ну, нет, этому не бывать! Принцессы не кончают с собой, они мстят. Матяш и Барболка пожалеют, что они встретились, что они вообще родились на свет, но Пал ей не помощник. Сакацкий господарь не пойдет против сына сюзерена, или уже не пошел?
Теперь Аполка понимала, почему слуги и витязи смотрят на нее с сочувствием. Любовники не таились, да и что таиться в краю, где взять невесту из-под господаря чуть ли ни подвиг?! Создатель, как же она раньше не видела, кому отдавала душу? Алату! Сыну Матяша Мекчеи! Создатель, да алаты предатели
Миклош предал не только жену, он изменил королю и Создателю, и он ответит за это! Вместе с отцом, Карои, всеми заносчивыми господарями и похотливыми господарками. Пусть свекровь всю жизнь глотает измены Матяша, Шарлотта-Рафаэла Агарийская исполнит свой долг перед короной и церковью. Дядя узнает не только то, что было и есть, но и то, что готовится, но сначала нужно выбраться из Сакаци, из пропитанного ересью и предательством Алата.
Аполка прислушалось, было тихо, только ветер гнул мокрые ветки да гнал через луну облака, обещая оттепель. Ее никто не заметил, это был добрый знак. Женщина, срывая на ходу ставшие отвратительными серьги, бросилась в свои покои. Миклоша не было, а заметь он жену, торчал на пороге с какой-нибудь ложью, но куда там! Он был так занят! Примолкшая, было, ярость, снова зарычала, но Аполка не дала захлестнуть себя с головой.
Женщина тщательно и тепло оделась, затолкала сброшенное платье в сундук, смяла постель, разложила вышивки, пусть думают, что она ненадолго вышла. Кошелек с золотом Аполка спрятала под юбками, второй, с серебром и медяками повесила на пояс. Главное, добраться до постоялого двора на Яблонском тракте, но к утру она там будет. Недалеко от Яблонь есть святая обитель, ее настоятель — достойный и верный человек, как она могла о нем забыть?! А как она могла забыть о родителях, Анне, дяде?! Как же она перед ними виновата, но она все исправит, она и так наказана за свою глупость!
Женщина натянула меховые рукавицы и второй раз за ночь покинула спальню. На этот раз навсегда.
Судьба, ударив наотмашь, сменила гнев на милость, ни на дворе, ни у конюшен никого не было, а ворота, стерегущиеся нечисти алаты, оставили открытыми. И от суеверий бывает польза. Никем незамеченная, Аполка перешла мост и ступила на сплетенную из качающихся теней тропу. Страшно ей не было, чего бояться тому, кто потерял все, кроме мести? Зачем, ну зачем Миклош лгал? Агарийские наследницы знают свой долг, она б без лишних слов приняла выбранного родными жениха, но алат заставил себя полюбить, а потом швырнул эту любовь в хлев!
Из омута горечи Аполку вырвал тележный скрип и стук копыт. Кто-то ехал в сторону Яблонь. Нужно успеть! И жена Матяша успела. По тракту неспешно ползла повозка с бочками, за которой трусила беспородная собачонка. Пегая, длинногривая кобыла словно спала на ходу, возница, молодой круглолицый парень в щегольской шляпе, тоже клевал носом, рядом примостилась грудастая крестьянка средних лет в вышитом полушубке, а на бочках развалился черноусый здоровяк.
Аполка закричала, и ее услышали. Баба ткнула возницу в бок, тот шевельнул поводьями, лошадка остановилась, уютно поведя ушами, отчаянно завиляла хвостом подбежавшая собачонка. Дочь герцога никогда не ездила на крестьянских телегах, но это было лучше, чем идти пешком. Аполка приняла протянутую руку и в мгновенье ока оказалась наверху рядом с черноусым. Тот равнодушно откинулся на спину, парень лениво шевельнул рукой, кобылка тряхнуло гривой и мерно затрусила навстречу выплывшему из туч лунному огрызку.
Глава 2
— Гици, — донеслось сквозь дверь и сон, — гици, тут… Беда, вроде!
Зашевелился, осторожно разжимая объятия Пал, но Барболка уже проснулась и села, обхватив коленки. Ночь и не думала кончатся, в окна хлестал нешуточный дождь. Зиме — конец, но в эту пору по Алати лучше не ездить, завалит и не заметишь.
Пал уже вставал, Барболка вскочила, принялась помогать. Сперва муж от ее заботы терялся, теперь они оба привыкли. Пал вышел первым, Барболка наскоро натянула юбки, косы заплетать не стало, не до того, выбежала из спальни. Пал слушал Иштвана. Рядом стоял Янчи, мокрый, как утопленник.
— … не поверили, думали, перепил Мати-то, но пошли поглядеть. Точно, нет господарки! Оделась да ушла. Мы — в погоню. За мостом следы были, к тракту она бежала, а дальше, как кошка слизала, а тут дождь еще. Вечер ясный был, а тут, как из ведра.
— Миклош что говорит?
— Да не знает он ничего. Спал, насилу разбудили, а к малому господарка не ходила. Вица б с Маргит заметили.
Пал потер переносицу, Барболка знала эту его привычку. Сейчас скажет седлать коней.
— Ума не приложу, что на нее накатило, — Миклош Мекчеи, краше в гроб кладут, стоял на пороге, — вечером человек человеком была. Может, Барболка чего приметила.
— Ничего, — Барболка для вящей убедительности тряхнула головой, — про рябину мы говорили, про охотников. Аполка веселая была, домой не хотела.
— Не хотела, а ушла, — пробормотал Пал, — ладно, дождь не дождь, а искать надо. От собак толку мало, но все равно взять надо…
Барболка знала, что это за «все равно», если Аполку засыпало хоть снегом, хоть камнями, псы почуют. Да и хозяев предупредят, если склон ненадежный или по дороге кто-то не тот встретится. Ледяная Ночка давно миновала, до Березовой далеко, нечисти удержу нет
— Барболка, — Пал взял руки жены в свои, — ты иди, досыпай. Нечего зря свечки жечь.
— Хорошо, — ужасно захотелось зареветь и повиснуть на шее у мужа, но Барболка сдержалась, не до нее, — я лягу.
— Вот прямо сейчас и ложись, — распорядился Пал и вышел, опираясь на руку Иштвана. Охотнички Боговы, да разве в эдакой круговерти чего найдешь?! Самим бы не пропасть.
Во дворе грохнул колокол, что-то громко заорал Иштван, недовольно залаяли собаки. Барболка тихонько вернулась в спальню, но не легла, а села у окна. Мешать она не станет, но разве тут уснешь.
Внизу метались, сражаясь с дождем и темнотой факелы, затем выстроились в цепочку, рыжей живой нитью потянулись в темноту и исчезли, оставив Сакаци во власти дождя и ночи.
— Мяу!
Охотники Боговы, это еще откуда? На кровати, поджав ножки и капризно отставив губу, сидела девчонка с ландышевой поляны.
— Мяу! — сказала она и засмеялась.
— Ты откуда? — нерешительно спросила Барболка.
— Из башни, — заявила голышка, поправляя жемчужное ожерелье, которым можно было дважды обвязать ее вокруг пояса, — все ушли… скучно… И ты скучная. Давай танцевать!