Белая как снег
Шрифт:
«W».
Wulf.
Волк.
Подойдя к двери, Миа подумала, что, наверное, это не лучшая идея.
Без оружия.
С тяжелой от лекарств головой и с трудом держась на ногах.
Ни за что, Миа.
Тяжело дыша, она остановилась и прислушалась.
Ничего.
Его нет?
Пригнувшись, она обошла здание и потрогала капот машины.
Теплый.
Значит, он где-то рядом.
«Ауди» стала медленно поворачивать к Мии, и она замахала руками.
Уезжай.
Ты на штатской полицейской машине.
Он ее узнает.
Патрик почти прижался к лобовому стеклу и стал лихорадочно жестикулировать руками.
Нет, нет, уезжай.
До нее не дошло, пока он резко не положил руку на руль.
В ушах прозвучал гудок.
Какого черта ты творишь?..
Предупреждение.
Она едва успела отвернуться.
В грязном окне мелькнула лопата.
Нет.
В отчаянии Миа попыталась поднять руки, но гипс не позволил этого сделать, тело не слушалось.
Твою мать, Миа.
И все звуки пропали.
Мунк припарковался на месте для инвалидов около отделения полиции в Грёнланде и по пологому склону побежал ко входу, где его уже ждала Анетте Голи.
– Есть новости?
Полицейский адвокат покачала головой, придержав ему дверь.
– Пока ничего. Не можем найти ее. И шведа тоже. Честно говоря, я даже не знаю, в каком отделе он живет.
Показав пропуска на стойке, они пошли к лифту.
– От Мии ничего?
Анетте нажала на кнопку вызова лифта и покачала головой.
– Ее телефон выключен. Последний раз она звонила Людвигу утром. Спросила, как взять машину.
– Машину? Нашу?
Двери лифта открылись.
– Да, с подземной парковки.
– А у нас есть?.. Машины можно как-то отследить?
– Увы, никак. А у тебя есть новости? Что по мальчикам?
– Следов пока нет, но там все под контролем. Местные полицейские неплохо работают. «Красный Крест» организовал поиски, к родителям направили психологов.
Анетте кто-то позвонил, но она отклонила вызов. Мунк увидел свое отражение в зеркале. Несвежий, измотанный – вид у него был такой, словно он давно уже не ел и не спал, что, в общем, было близко к реальности. Жалко, что он не успел покурить перед тем, как они зашли в здание.
– Он уже в комнате для допросов.
Анетте показала рукой с телефоном в конец коридора.
– Он сам захотел говорить с нами?
– Да. Его адвокат позвонил. Сказал, что его подзащитный располагает интересной для нас информацией, которую он сообщит, если мы сможем быть для него полезными.
– То есть он хочет, чтобы с него сняли обвинения в торговле таблетками?
– Примерно так.
– А это возможно?
Анетте немного задумалась.
– Может быть. Надо поговорить с прокурором.
– Хорошо, звони ему, – пробурчал Мунк, заходя в комнату.
Сегодня Франк Хельмер выглядел бодрее и ухоженнее, чем в прошлый раз, словно готовился к суду присяжных. Рубашка, пиджак, волосы зачесаны назад. Он вежливо кивнул Мунку и встал, когда тот вошел.
– Ладно, чего вы хотите? – вздохнул Мунк, опустившись на стул.
– Мой клиент, – начал адвокат, но Мунк отмахнулся от него.
– Я хочу услышать от вас, напрямую.
– Ну, – начал Хельмер, проведя пальцем по воротнику рубашки и бросив взгляд на адвоката. Тот снова взял слово.
– Мы так поняли, что у моего клиента есть полезная для вас информация.
– Да что вы говорите? Вы думаете, что это полезная нам информация? Что ваш клиент с большой вероятностью знает, кто жестоко убил четырех маленьких мальчиков, а также, по-видимому, держит в плену еще двоих? Вы этого хотите, Франк? Две жизни на вашей совести?
Хельмер потел – ему явно было некомфортно.
– Я…
И снова встревоженный взгляд на адвоката.
– Мы предлагаем, – кашлянул изворотливый, как угорь, адвокат. – Полностью закрыть дело против моего клиента, и чтобы он получил внушительную сумму возмещения ущерба, а также официальные извинения за нападение…
Вдруг в дверях показалась голова Анетте с телефоном у уха.
– Ты должен это услышать.
– Сейчас? Ты серьезно?
– Совершенно серьезно.
Мунк вышел в коридор, она улыбнулась, протянув ему телефон.
– Алло? Кто это?
– Привет, Мунк, это Анья. Анья Беличек. Я знаю, кто убийца.
Полячка говорила без передышки.
– У моей сестры в школе была подруга, которая потом пропала, неизвестно куда. Я тогда подумала, что ее положили в Гаустад, и сейчас она наконец нашлась, живет в квартире, где раньше жили мы. Неважно. Я спросила ее про Лёренскуга и Хельмера, видела ли она газеты, помнит ли их. И она подтвердила. А потом я спросила, не помнит ли она кого-нибудь, кто может быть связан с ними. И она сказала, что странно, что я спросила это, потому что она как раз только что думала о…
– Как его зовут, Анья?
– Вот это и заняло время. Камилла, та девушка, не могла вспомнить его имя. У нее какая-то болезнь, не помню, как называется, она не запоминает имена. В общем, мы позвонили еще одной подруге…
– Анья?
– Э-э… что?
– Потрясающая работа. Имя?
– Э-э… Ульф Холунн.
– Это точно?
– Сто процентов. Потому что…
Мунк вернул телефон Анетте, и голос умницы Аньи все еще звучал, когда следователь вернулся в комнату для допроса и спокойно сел на стул.