Белая как снег
Шрифт:
Она подняла сумку с пола.
– Слушай, я отойду ненадолго, скоро вернусь, ладно?
– О’кей, – сказал Людвиг и встал из-за стола.
Надо выпить кофе, предстоит важное дело.
Швед.
Почему его имя не упоминается в документах, которые им прислали?
У Людвига не хватило терпения поставить вариться новый кофейник, и он налил себе остатки из старого, вернулся на свое место у монитора и достал папку с архивом.
С чего же начать?
Он немного подумал, как вдруг его осенило.
Он просмотрел документы, это заняло некоторое время, и нашел его.
Список.
Контактных лиц.
Важных людей.
В шведской полиции.
Он выбрал стационарный номер и набрал первый попавшийся.
– Полиция Запада, Карин.
– Добрый день, это Людвиг Грёнли, отдел по расследованию убийств на Марибуэсгате, полиция Осло. Я ищу информацию о сотруднике, работавшем над расследованием убийства Оливера Хелльберга и Свена-Улуфа Йонссона.
– Вот так? Их было немало. Кого конкретно вы ищете?
– Профайлера. Патрика Улссона.
Тишина на том конце.
– Не припоминаю такого, подождите.
Она закрыла трубку рукой и позвала кого-то в кабинете, после чего вернулась.
– Нет, с таким именем нет никого, по крайней мере, у нас в штате. Вы звонили в Национальную уголовную полицию?
– Они следующие в списке, спасибо.
– Не за что.
Грёнли быстро нашел новый номер и стал ждать ответа, испытывая неприятное предчувствие.
А может быть?..
Нет, это же невозможно.
– Национальная полиция, Стокгольм, вы говорите со Стефаном Хольмом.
На лобовое стекло черной «Ауди» упали капли дождя, когда Миа и Патрик проехали перекресток Синсен и оставили город позади. По небу пролетела небольшая тучка и исчезла еще до того, как они миновали ипподром Бьерке. Миа была там всего однажды, давным-давно, во время внезапно возникшей папиной идеи. Мие было лет десять, когда отец вдруг решил сыграть на деньги на скачках. Три часа, и минус тысяча крон из отложенных на отпуск денег, а потом возвращение домой с поджатым хвостом. С тех пор Миа никогда не слышала в доме ни слова о лошадях или скачках. Папа вернулся к безопасному занятию на диван, к субботним вечерам у телевизора с лотерейным билетом в руке. Миа еще помнила его виноватый взгляд, пусть этот секрет останется между ними. В этом доме мы играем лишь на символические деньги, никогда не стали бы тратить такие суммы. Двадцать лет игры в лотерею, и за все это время максимум пять верных цифр в билетах. Зачем они продолжали, Миа понять не могла – каждую неделю, в одно и то же время, всегда с азартом и надеждой, с непременной пиццей на столе, лимонадом детям и с негодующим шиканьем, если кто-то осмелится заговорить, ведь называют номера выигрышных билетов из Хамара. Это, наверное, одно из любимых воспоминаний детства. Все вместе, в уютной гостиной. На экране телевизора крутится барабан, выскакивают шарики, и радостный вопль мамы каждый раз, когда у нее совпадали первая и вторая цифры. А потом фильм. Субботний кинотеатр. Родители не всегда выбирали хороший, но это не имело значения. Миа помнила запах папы, когда она прижималась к нему с миской поркорна. И Сигрид, которая смеялась надо всем, даже над тем, что было совсем не смешно.
Патрику наконец удалось очистить дворниками стекло – ему явно нелегко это далось в космическом корабле, а не машине, как он назвал ее на выезде с парковки. Мие машина не показалась какой-то особенной, обычная полноприводная «Ауди 4,2 Quattro». Новейшей модели, наверное, в этом было дело. Психолог наверняка ездил на какой-нибудь машине прошлых лет. Ностальгический вариант подходил ему больше, может, даже ретромашина. Миа так и представляла его. В кепке и клетчатой фланелевой куртке в открытом MG, может, двухдверном красном «Роадстере» тысяча девятьсот шестьдесят первого года, сидевшим за рулем с трубкой и шарфом, развевающимся на ветру. Хотя вряд ли. Наверняка что-то попроще. Менее яркое. Может, старенькая «Тойота Королла», бежевая или другого невыразительного цвета, с пятнами ржавчины тут и там, с плохо накачанными шинами, еле-еле взбирающаяся в горку на первой передаче. Миа улыбнулась собственным мыслям. Она почувствовала, как ее опять разморило на солнце, но резко замахала руками, показывая поворот на Тронхеймсвейен. Водитель из Патрика не ахти, этот швед постоянно крутил не те переключатели на современном руле, беспрестанно включая омывайку заднего стекла, но это не имело никакого значения. Черт, как же долго не отпускают эти таблетки. Во сколько она встала? Часа в четыре-пять? Глаза закрывались сами собой. Сначала нет, не буду пить, а потом три штуки за раз. Как странно. Снова невозможно контролировать импульсы. Опять дождик, когда они проехали Грурюддален. На этот раз Патрик нажал нужную кнопку, и резиновые дворники забегали по лобовому. От езды Мию еще сильнее укачивало. Она выпрямилась на сиденье, стараясь стряхнуть с себя сонливость. Они остановились на заправке, купили воды, а швед – табак. Миа открутила крышку бутылки и выпила половину в попытке избавиться от действия таблеток. Табак? Боже, как он пал в ее глазах. Это худшее, что можно было представить. Ладно бы он его просто жевал, но засовывать эти мерзкие пакетики под губу и растирать пальцами? Чтобы по зубам стекала коричневая слизь? Нет уж, нафиг такое.
– Ты умеешь включать его?
Подавив зевок, Миа кивком указала на портативный GPS-навигатор, который нашла в бардачке вместе с картой, фонарем и списком предметов, которые всегда должны быть в машине, включая аптечку первой помощи в багажнике. Кто-то хорошо делал свою работу в Грёнланде. Следить за автопарком и за тем, что любому полицейскому может понадобиться в обычный рабочий день. Она улыбнулась про себя. Боже, кажется, эффект от этих таблеток приходит волнами. И сейчас новый прилив хорошего самочувствия и избавления от боли, грех жаловаться, и исчезать в забвении Миа пока не собиралась. В животе заурчало, и она почувствовала, что ей страшно захотелось что-то съесть. Она попробовала откусить энергетический батончик с заправки, но челюсти не слушались. Придется есть суп. Но, конечно, позже. Тут поесть особо негде. Спальные районы остались позади, а здесь то, что всегда удивляет туристов. Только что была столица. И вжух, в десяти минутах поля и леса.
Патрик ее не слышал. Он был в каком-то странном настроении. Не такой бодрый и веселый, как обычно. Пустой взгляд на дорогу. Руки крепко сжимали руль. Швед почти ни слова не вымолвил с тех пор, как они сели в машину. Может, у него дома что-то случилось? И где вообще он живет? Мие пришло в голову, что они почти не говорили о нем. О его жизни. Разведен, детей нет – это единственное, что она могла вспомнить. Видимо, это она виновата, ее слишком занимали фотографии.
– Умеешь таким пользоваться?
Она подняла серый навигатор и показала ему.
– Не думаю, что это особенно сложно, – пробормотал швед, он явно сегодня был сам не свой. – Надо ввести координаты и ехать по стрелке.
– Стрелке?
– Ну да, или по голосу, или по лампочкам, я же не знаю, какая это модель, можешь отодвинуть его? Не хочу отвлекаться от дороги.
Да уж, не слишком клеится разговор, да и поездка тоже. Миа бы, конечно, и сама села за руль, но с такой тяжелой головой и разбитым телом это невозможно, так что придется потерпеть скучного, недовольного и неумелого водителя.
– Сейчас прямо?
Патрик спросил это, не повернув головы, словно наносекундное отвлечение от дороги приведет к концу света.
– Я же сказала, все время прямо. Девяносто минут. Поворот будет только в Руа, до него еще не меньше часа. Там направо. Час едем просто вперед. Потом направо, ладно?
И тут Мию не на шутку потянуло в сон, противостоять было просто невозможно. Да еще и эти монотонные красивые пейзажи вдоль дороги, со свистом пролетающие за окном деревья, размеренный шум колес об асфальт.
– Мне надо немного отдохнуть. Разбуди меня через час, хорошо?
Швед бросил на нее быстрый взгляд, впервые с тех пор, как они выехали из центра.
– Ты что, собираешься спать? Сейчас?
– Сорри, я очень устала, – зевнула Миа, прикрыв глаза.
Боже, какой кайф.
– Через час, ладно?
Она почти не слышала его ответ.
Мунк вылез из машины, и его встретил рослый парень с ухоженными усами в полицейской кожаной куртке и перчатках. Он представился низким голосом.