Белая как снег
Шрифт:
– Да.
– Сообщите мне результаты.
Вздохнув, Мунк расстегнул пальто.
– Мы нашли картину с изображением, похожим на картину мест преступления.
– Картину?
– Да. На плакате, который привел нас на выставку. Там нам подтвердили, что нарисовал ее Франк Хельмер, поэтому мы обыскали его дом в Манглерюде.
– То есть ворвались, без доказательств, без ордера. Вы знаете, что он может избежать наказания только на этом основании? Если, конечно, это тот, которого мы ищем, но судя по всему, нет, я права? Он не наш преступник?
– У моей сотрудницы была веская причина подозревать его, поэтому она приняла решение войти в дом, чтобы не дать пропасть уликам.
– И какая же у нее была причина?
– Фотография.
– Которую она увидела с улицы?
– Да.
– И кто был на фотографии?
– Хельмер. И его татуировка. Волк на плече.
Драйер саркастически улыбнулась.
– Да, я читала, что вы ищете волка. Который убивает в полнолуние, да? Или превращается в волка, как оборотень? Слегка притянуто за уши, вы так не считаете, Мунк?
– Дайте мне объяснить…
– Да, пожалуйста. Это очень забавно.
– Моя сотрудница…
– Ваша Миа Крюгер?
– Да.
– Студентка.
– Да.
– Которую вы забрали из института, который она не закончила, не прошла полную программу обучения, не отслужила обязательный для всех выпускников годичный испытательный срок в полиции, чтобы мы могли увидеть, как она поведет себя в деле, насколько подходит – если вообще подходит для этой крайне важной для общества работы, все верно?
Он кивнул.
– Спасибо, я просто хотела это подтвердить. Продолжайте.
– В подвале она обнаружила мертвых кошек и запертую комнату и как раз собиралась покинуть его и, согласно протоколу, позвонить вышестоящему, то есть мне, но тут в подвал пришел Хельмер и напал на нее с битой.
– После чего она скрутила его, выгнала из его дома и нанесла побои в его собственном саду, на радость всем собравшимся СМИ?
– Все верно.
Драйер вздохнула и покачала головой.
– И что вы выяснили на допросе?
– Он не рисовал эту картину.
– Не рисовал?
– Нет.
– И?
– И не учился в школе искусств, о которой идет речь.
– И откуда мы это узнали?
– Мы ездили туда вчера вечером. С его фотографией. Ответ отрицательный. Это не тот человек, который учился у них, и соответственно не тот, кто написал картину.
– Но тот студент назвался Франком Хельмером?
– Да.
– А есть другой Франк Хельмер, подходящий под описание, вы же на этот раз взяли с собой художника? Чтобы убедиться, что в следующий раз, когда мы позволим вам нападать на подозреваемого, он хотя бы будет внешне похож на того, кого мы ищем?
Мунк принял удар. Она ведь права. Это его ошибка.
– Других подходящих персонажей с таким именем у нас нет, и да, мы отправили в школу художника.
– Значит, он учился там под фальшивым именем?
– Да.
– Все равно как-то притянуто за уши. Картина? Кому в голову пришла эта идея? О, мальчик на этой картине похож на убитых, давайте изобьем совершенно случайного человека?
– Это была моя идея, – кашлянул Мунк.
– Ладно, – вздохнула Драйер, сделав глоток кофе. – Нам повезло, этот Франк Хельмер не самый законопослушный гражданин и не сможет подать в суд на государство за то, что мы сделали. Он оказался… наркодилером, так мы полагаем?
– Таблетки, стероиды, – кивнул Мунк. – Пока не ясно, дилер он или только посредник, отвечающий за склад, но дело уже направили команде Андерсена, они разберутся.
– Хорошо. То есть вы вычеркиваете Хельмера из дела, или?..
– Нет, не совсем.
– Почему же?
– Франк Хельмер неоднократно был пациентом психиатрической клиники Гаустад.
– И почему это важно?
– Это подходит под описание нашего преступника. И временной отрезок между убийствами в Швеции и Норвегии совпадает. Мы полагаем, что преступник мог лежать в какой-то больнице…
– Снова вилами по воде, но почему?
Мунк наклонился и приложил палец к газете.
– Вот этот человек.
– Ах да, – вздохнула Драйер. – Он есть в моем списке, вы же отправили сотрудника в Кристиансунн? И он даже не смог добыть нужную информацию. Пришлось это делать «ВГ». Послушайте, Мунк…
– Это моя вина. Сотрудник уже уволен.
Она внимательно посмотрела на него, словно оценивала, правду ли он говорит и способен ли вообще принимать такие решения.
– Ладно, хорошо. Но послушайте, Уле Гуннар Сульшер? Вы же понимаете, какой цирк из этого устроили газеты? Выставили нас полными идиотами.
– Да, понимаю. Но эту информацию было важно проверить.
– Потому что?..
– Двое мальчиков дали описание преступника – они видели его на футбольном поле на участке Финстад. Он хромал. И сказал, что травма помешала его профессиональной футбольной карьере.
– И вы в это поверили?
– Это необязательно, но стоит пойти по всем следам, и это единственные свидетельские показания, которые у нас были.
– О’кей, и они привели вас – точнее «ВГ» – к этому человеку?
– Да. Рогер Лёренскуг.
– И где он сейчас?
– Он мертв. Самоубийство.
Снова покачав головой, Драйер положила папку на стол.
– Так что у вас есть, Мунк? Только ерунда? Игрушки? Вымышленные истории про волков и полнолуние и старые товарищи легендарных игроков в футбол, которые сначала хромают, а потом кончают жизнь самоубийством? Нет, так не пойдет. Я хотела спросить вас, каким образом в дело попал грабитель банка на инвалидной коляске, как будто он стоял в лесу, где вы нашли тела, но, думаю, услышала уже достаточно.