Белая как снег
Шрифт:
– Скажи им поторопиться, мать их за ногу!
Мунк отбросил микрофон и на полной скорости выехал на круг. Резкое торможение. Белая «БМВ» почти въехала в красную «Вольво».
– Да убирайтесь с дороги, кретины!
Спокойно, Холгер.
Давай не будем никого убивать.
Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и отчеливо увидел их.
Машины с логотипами.
NRK.
TV2.
VG.
Dagbladet.
Да хрен с ними.
Сейчас важнее всего она.
Конечно.
Миа, Миа, Миа.
Да что ты такое творишь?
Это, конечно, его вина. Взять на работу студентку.
– Да уберись ты с дороги наконец, чтоб тебя!..
Грузовик с логотипом «ИКЕИ» остановился на красный свет на перекрестке по дороге к центру Манглерюда. Мунк включил заднюю, отъехал назад и, выкрутив руль в сторону, выехал на встречную полосу, еще одна машина резко затормозила перед ним, за лобовым стеклом промелькнуло испуганное женское лицо, Мунк слышал и видел их, машины двадцать и двадцать три, вой сирен. Мунк выехал на Плугвейен, они догнали его. Все смешалось – сирены полицейских, журналисты, глазеющие зеваки на тротуарах.
Миа, ну какого хрена.
Надо сбавить скорость.
Тут жилой район.
С обеих сторон знак.
Осторожно, дети.
Костяшки пальцев на руле побелели, Мунк с трудом овладел собой, чтобы не выжать педаль газа.
Давай.
Ну давай.
Ну давай же.
Наконец свободная дорога.
О нет, черт побери.
Целый детский сад.
Идущие строем дети в желтых жилетах в сопровождении нескольких взрослых уже почти на пешеходном переходе.
Нет, нет.
Он не может ждать их.
Он опустил стекло и крикнул изо всех сил, размахивая рукой.
– Стойте там! Не двигайтесь!
Воспитатели содрогнулись сильнее детей.
– Стойте на месте! Не переходите дорогу!
Ладно.
Он отлично знал этот район.
Доехать до автобусной остановки.
Потом направо.
И останется всего пара сотен метров.
Наконец-то.
Резко затормозив, он наискось встал посреди улицы, открыл бардачок и вытащил пистолет.
О’кей.
Протокол?
Ждать.
Сначала оценить ситуацию.
Да хрен с ним.
Она в опасности.
Но с какой стороны дома?
Спереди?
Или сзади?
Полицейские машины с горящими синими мигалками занесло при торможении за Мунком. Из них выскочили четверо служащих с одинаково недоуменными лицами, тут подъехала вереница разноцветных машин, и из дверей высыпали журналисты с фотографами. Мунк наклонился за машиной и подозвал полицейских к себе.
– Правая половина дома. В подвале заперт мой следователь. С ней подозреваемый. Вы прикрываете сзади, идите через дверь на веранду. Вы двое спереди, вышибите дверь и…
Дальше он договорить не успел.
Сначала один полицейский.
Потом второй.
У них округлились глаза, и кто-то толкнул Мунка в плечо, показав на веранду ветхого дома.
Следующие три секунды Мунк стоял с открытым ртом.
Дверь распахнулась, из нее выскочил бритоголовый мужчина лет тридцати пяти, в белой майке, с татуировкой на плече, прижимая руку к окровавленному лицу. Он так быстро бежал, словно на пятки ему наступал сам дьявол. Перепрыгивая через ограду, он не удержал равновесие при приземлении и упал. Испуганно оглянувшись, поднялся на ноги.
И тут появилась она.
Миа.
Как пантера, выпрыгнув из двери, она лихо перемахнула через забор. Лысый только успел подняться на ноги, как она подлетела к нему и нанесла удар в спину. Мужчина согнулся и упал на траву, как тряпка, а ловкая девочка быстро села на него сверху.
Мунк среагировал инстинктивно, побежал изо всех сил, перекинул свое грузное тело через забор и прижал пистолет к бритой голове преступника.
Остальные полицейские, раскрыв рты, стояли на месте.
– Несите наручники уже, идиоты!
Миа тяжело дышала. Изо рта текла кровь, рука безжизненно повисла.
– Ты жива?
Она кивнула.
– Франк Хельмер. Вы арестованы по подозрению в убийстве Рубена Лундгрена и Томми Сивертсена.
В офисе было тихо, но облегчение уже висело в воздухе, как и заинтригованность. Людвиг Грёнли посмотрел на часы на стене и на свой телефон. Уже четыре часа следователь ничем не был занят, наверное, пора перезвонить ей. Хоть он и сомневался, что это поможет. Женщина из архива, с которой он говорил, оказалась угрюмой и не горела желанием помогать. Она напомнила ему библиотекаршу в Нурстранне, когда он был маленьким, ругавшую детей, если они забывали читательские билеты. Она была непримирима, и доходило то того, что дети готовы были украсть книги, а потом незаметно вернуть. Он так и представил себе ее лицо, когда услышал в трубке недовольный голос сотрудницы архива. Да, заполните анкету AR-18 с приложениями ARF-1 и 2 и ждите ответа, обычно это занимает около трех недель. Трех недель? Грёнли пришлось придать голосу строгость, он не так часто этим пользовался, и спросил ее, смотрела ли она новости. Дело национальной важности, и ответ нужен не позже чем через два часа, которые прошли уже два часа назад.
Кто-то аккуратно постучал в дверь, и в комнату заглянула Катья.
– Ты занят?
– Да нет.
Он пригласил ее сесть на кресло Аньи, та уже ушла домой. Людвигу нравилась Катья. Непонятно, почему она всегда одевалась так, словно шла на тренировку, или как солистка группы Spice Girls. Но с другой стороны, что он вообще знает об одежде? Он уже тридцать лет носит одно и то же и не планирует что-то менять. Только закрытие его любимого магазина сподвигло Людвига пойти в другое место и купить себе несколько рубашек и носков, чтобы поддержать старейшее швейное производство, потому что все работающие с давних времен магазины около его дома были под угрозой банкротства из-за новых сетей масс-маркета, захвативших норвежский рынок.
– Слышал, да? – спросила Катья, достав из кармана антистрессовый мячик и перекатывая его в руке.
Гренли кивнул.
– Такое сложно не услышать.
– Господи, я еще ни разу не видела Мунка в такой ярости.
Людвиг был в комнате отдыха и чуть не пролил кофе, услышав гневную тираду, с громом и молниями раздававшуюся из кабинета Мунка. Через несколько минут оттуда вышел пришибленный Уксен, красный как рак. Подойдя к своему столу – его вещи уже были сложены в коробку, – он забрал их и ушел.