Белая Кость
Шрифт:
Швея сдалась:
— Хорошо. Иди, погуляй чуток.
— Я здесь подожду, — сказал Гилан и сунул женщине в руку две медные монеты.
— Праня! — крикнула она. — Освободи лавку у жаровни! И принеси тряпку господину под сапоги. — Завязав на груди концы платка потуже, принялась раскладывать на столе чёрно-белое платье.
Гилан удивлённо хмыкнул. Ну и дела… За два медяка мальчик превратился в господина. Странный народец — эти горожане.
Наверху раздался грохот. То ли жильцы на втором этаже что-то уронили, то ли
Из смежной комнаты выплыла круглолицая девушка. Сверкая лукавым прищуром, убрала со скамьи побитый молью кафтан, постелила на пол тряпку. Гилан снял берет и, расположившись у жаровни, уставился на тлеющие угли.
***
На столицу опускались сумерки. Кукловоды складывали на помостах декорации. Канатные плясуны сматывали канаты. Трактирные работники закатывали пустые бочки в склады. Из окон непотребных домов кричали шлюхи, зазывая клиентов. Праздная толпа растекалась ручьями по притонам и тавернам.
В жарко натопленной харчевне тускло горели грязные от нагара лампы. К ароматам еды примешивался запах подсыхающей одежды. На лестнице, ведущей к съёмным комнатам, шушукались продажные девки, ожидая, когда посетители набьют желудки и освободят руки. Мужики, вдоволь нахлебавшись дармового вина, с жадностью рвали зубами мясо, грызли кости, облизывали пальцы, блестящие от жира, и поглядывали на двух молоденьких девиц, приютившихся за столом в углу помещения. Одной на вид лет шестнадцать, вторая совсем юная. Обе темноволосые, темноглазые. По всей видимости, сёстры, уж очень много общего просматривалось в их внешности.
Подобные заведения порядочные горожанки посещали с мужьями или ухажёрами. Эти девушки явились без спутников. Чистые, опрятные, с милыми лицами, они не походили ни на шлюх, ни на крестьянок. Из-под подолов суконных платьев выглядывали сапоги для верховой езды, на вбитых в стену гвоздях висели шерстяные плащи.
Из-за соседнего стола поднялся мужик в рубахе из заморской крапивы — даже при слабом свете рубаха блестела как шёлк. Вещь дорогая и явно с кого-то снятая пузырилась на плечах и обтягивала торчащий живот. Расчёсывая пальцами бороду и отвечая колкостями на шутки приятелей, мужик направился к проёму, ведущему в кухню. Исчез из виду ненадолго. Вернулся, держа в руке глиняную чашку с леденцами. Сопровождаемый любопытными взглядами посетителей, пересёк зал и поставил чашку перед девушками.
— Откушай, милое дитя, — обратился он к младшей. — Это очень вкусно.
Девочка бросила конфету в рот и с хрустом раскусила.
Мужик скривился, как от зубной боли:
— Кто же так ест леденцы? Их сосать надо. Ты умеешь сосать?
— Я умею, — отозвалась с лестницы шлюха.
Её приятельницы по ремеслу затрещали как сороки:
— Я тоже умею… И я… И я…
Мужик оглянулся:
— Да цыть вы, шалавы!
Не отвлекись он на продажных девок, то заметил бы, как девушка, которая постарше, вытащила из клапана на сапоге нож и, положив его на стол, накрыла руками.
— Попробуй ещё раз, — попросил мужик младшую.
Не сводя с него немигающего взгляда, девочка взяла леденец и снова раскусила.
— Ну что же ты делаешь? Никакого удовольствия: ни себе, ни леденцу, — сокрушался он. — Хочешь, научу тебя сосать? У меня есть огромный леденец.
— А тарелкой в лоб не хочешь? — откликнулась старшая.
Мужик вытаращил глаза:
— Чего?
Его приятели прыснули со смеху.
— Эй! Майса! — прозвучал резкий голос. — Оставь девчонок в покое.
Без лишних слов Майса схватил глиняную кружку и запустил в говорившего, но промазал. Кружка разбилась о стену вдребезги. Тогда Майса схватил табурет и замахнулся.
Посетители сорвались с мест. Шлюхи радостно заверещали.
— Раздвигай столы! — прозвучала чья-то команда.
По половицам заскрежетали ножки.
Девочка прошептала подруге:
— Миула, давай уйдём.
— Сиди! Гилан велел здесь ждать.
Из кухни выбежал хозяин харчевни:
— Что здесь происходит?
— Не вмешивайся, старик! — крикнул кто-то.
— Я сейчас стражников покличу! — пригрозил хозяин.
Майса вытащил из кармана горсть медяков и швырнул на пол:
— Это за разбитую посуду. — И обернулся, услышав ритмичный стук.
Прижимая к столешнице растопыренную ладонь, Миула втыкала нож в просветы между пальцами, постепенно ускоряя темп.
Обращаясь непонятно к кому, Майса воскликнул:
— Вы только гляньте, что она делает! Во даёт девка! — Забыв о предстоящей драке, поставил табурет и подсел к столу. — Где ты такому научилась?
— Там, где я живу, все умеют это делать, — ответила Миула, наращивая темп. Стук острия ножа о столешницу превратился в дробь.
К ним стали подтягиваться посетители харчевни и шлюхи.
— Где ты живёшь? — спросил Майса, не успевая следить за клинком.
— За Глухим лесом.
— Не знаю такого.
— Ты много чего не знаешь, — сказала Миула и воткнула нож в доску сбоку от своей руки. — Хочешь узнать, что такое настоящее удовольствие?
Майса оглянулся на приятелей. Те подзадорили его кивками.
— А кто ж не хочет? Хочу.
— Клади руку и растопырь пальцы.
Он посмотрел на Миулу с сомнением.
Она рассмеялась:
— Что? Струсил?
— Ничего я не струсил! — взъерошился Майса и прикрикнул на девочку: — Не грызи леденцы! Их сосать надо!
— Тогда клади руку, — сказала Миула и поднялась с табурета.
Майса вытер ладони о рубаху и прижал к столу растопыренную пятерню.
— Что вы говорите невинным девочкам? — спросила Миула и выдернула нож из столешницы.