Белая Кость
Шрифт:
— Кто это — вы?
— Вы, мужики, когда затаскиваете их в койку.
— Ничего не говорим, — нахмурился Майса.
Миула посмотрела на шлюх:
— Что они говорят?
— Да разное говорят. Расслабься. Не дёргайся. Не ори, — прозвучали голоса вразнобой.
Миула воткнула остриё клинка в просвет между большим и указательным пальцами Майсы:
— Ну что? Готов?
— Готов, — подтвердил он.
— Расслабься, — произнесла Миула и принялась гонять клинок между крепких пальцев, ускоряя темп.
Лоб Майсы покрылся испариной.
— Бляха
— Смотри не усрись, — хохотнул кто-то.
— Не дёргайся! — гаркнула Миула.
— Она закрыла глаза! — вскричала шлюха. — Ядрёна вошь!..
— Да тихо ты! — шикнули на неё. — Сейчас промажет.
Майса метнул взгляд на Миулу, сомкнувшую веки, и уставился на нож в её кулаке. Он двигался с такой скоростью, что убрать руку со стола и при этом не лишиться пальцев не представлялось возможным. Оставалось надеяться, что девушка быстро выдохнется. Вопреки ожиданиям, время шло, а Миула не открывала глаз и не сбавляла темпа. Окоченевшую тишину в харчевне нарушал только дробный стук клинка.
Стиснув зубы, Майса тоненько заскулил. Скулёж перешёл в утробный вой. Достигнув пика напряжения, Майса заорал во всё горло, боясь пошевелиться и не зная, как всё это прекратить.
— Не ори! — рыкнула Миула и молниеносно приставила клинок к его горлу. — Не липни к маленьким девочкам.
Майса хватал ртом воздух и не мог оторвать ладонь от стола.
Кто-то притронулся к плечу Миулы. Знакомое прикосновение…
Она оглянулась на Гилана и погладила подругу по спине:
— Идём, Таян.
Мужики и шлюхи, обступив белого как мел Майсу, молча наблюдали, как девушки надевают плащи и идут с мальчиком-подростком к выходу из харчевни.
Вздрогнув от хлопка двери, Майса пробормотал:
— Едрить твою через коромысло…
— 1.40 ~
— Это мне? — опешила Янара, принимая пухлый свёрток из рук миловидной девушки. — Вы ничего не перепутали?
Швея приходила к ней вчера, в полдень. Женщина сняла мерки и радостно сообщила, что в её мастерской лежит платье нужного размера. Муж заказчицы вдруг пошёл на поправку, и вдовье одеяние не пригодилось. Надо только кое-где ушить и кое-что переделать. Янара никак не ожидала получить платье уже на следующий день.
Девушка присела:
— Вам, миледи. — И толкнула локтем свою подругу (или младшую сестру?). Та не пошевелилась.
Янара невольно поёжилась под немигающим взглядом девочки. Отложив свёрток, достала из сундучка монетницу. В ней хранилась горстка медяков, полученных за работу в холостяцком доме.
— Швее уже заплатили, — сказала девушка.
— Кто бы сомневался, — пробубнила Янара под нос, выуживая из мешочка две монеты. — Завтра праздник. Купите себе сладостей.
— Меня от сладкого тошнит, — поморщилась девочка. Голос у неё не по-детски низкий и тягучий, как мёд.
Её старшая подруга взяла монетки, сжала в кулаке:
— Меня не тошнит. Спасибо. А вы примерьте платье. Вдруг надо что-то переделать.
Янара подхватила свёрток и направилась в опочивальню.
— Давайте я вам помогу, — предложила девушка.
Ничего не ответив, Янара переступила порог комнаты и закрыла за собой дверь.
В свёртке лежало обычное вдовье одеяние. Девственно-белый воротничок и такие же белоснежные манжеты были примётаны; при необходимости их можно легко спороть и постирать. К наряду прилагалась белая пелерина с капюшоном. Янара как-то поинтересовалась у монашек: почему накидка не чёрная? Ведь сердце вдовы наполнено беспросветной печалью, а белый — цвет чистоты, лёгкости и радости. Монашки произнесли заумные речи о божественности, духовности и самообладании. Янара ничего не поняла. Лишь потеряв мужа, она подумала, что цвет вдовьей пелерины как нельзя лучше гармонирует с состоянием её души: ей легко и радостно.
Надев платье, Янара попыталась расправить плечи. Посмотрела в вогнутое зеркало. Яркое, но искажённое отражение на оловянной поверхности не позволило понять, что с нарядом не так.
— Ну как? — донёсся из гостиной голос помощницы швеи.
— Тесное, — крикнула Янара. Провела ладонями по груди и рассмеялась.
— Тесное? — Девушка заглянула в опочивальню. — В каком месте?
— Никогда не носила таких платьев, — произнесла Янара, давясь смехом. — Надела задом наперёд. Я думала, застёжки должны быть спереди. Иначе как их застегнуть?
— Застёгивают служанки. У вас есть личная служанка?
— Мои верные служанки остались в крепости моего покойного мужа. Правда, от них не было никакого толку.
— Что же это за служанки такие?
— Две старушки-близняшки. Они жили в моих покоях, и каждое утро я помогала им одеваться. Умывала их, причёсывала, а они возмущались. Мол, зачем нам прихорашиваться? Замуж поздно, к Богу рано.
Девушка улыбнулась и, скинув плащ на пол, подошла к Янаре:
— Давайте я помогу, миледи.
Янара позволила стянуть с себя платье, поправила нижнюю рубаху и снова затолкала руки в рукава.
— Я Миула, — представилась девушка. — Мою приятельницу зовут Таян.
— Я думала, вы сёстры.
— Сёстры по несчастью. Мой отец погиб, сражаясь за лорда, а мать умерла от лихорадки. Родители Таян утонули.
— Прискорбно, — вздохнула Янара и просунула голову в ворот платья.
— Эти истории сочинила Таян. На самом деле мы не видели своих родителей и не знаем, кто они. Не хочется думать, что наши матери шлюхи.
— И не надо так думать! Ваши родители были хорошими людьми. Просто с ними приключилась какая-то беда.
— Наверное… Повернитесь, пожалуйста. Я застегну платье.
Янара нехотя встала к Миуле спиной. Рубаха на лямках не закрывала шрамы на плечах.
— Нас подобрал один человек, — звучал тихий голос. — Сначала меня. Потом Таян. Принёс к себе домой. Выкормил, вырастил.
— Мир не без добрых людей.
— Потом у него родились свои дети: мальчик и две девочки. Мы почувствовали себя лишними и ушли. — Миула одёрнула подол вдовьего платья, поправила воротничок и манжеты. — Вот и всё. Теперь нормально?