Белая лебедь
Шрифт:
Алиспина всю сознательную жизнь хотела близких отношений с Каллоном. Еще юной девушкой она мечтала стать его женой, но отец отдал ее за Валента Цезония Бальбу — мерзкого уродливого мужчину, главным достоинством которого было богатство и тесная дружба с родом Каллонов. Только благодаря этим заслугам Алиспина согласилась стать супругой Бальбы, но до Эдварда Антония до сих пор было далеко, как до солнца.
В последнем, десятом заезде выступал самый известный и удачливый возничий своего времени — Гай Аппулей Диокл. Он был знаменит тем, что, дожив до сорока двух лет, принадлежал
Забеги подошли к концу. Хозяева и наниматели возничих праздновали победу или переживали поражение. Первыми стадион покидала знать. Чинно двигаясь, Эдвард Антоний вел под руку сестру. Раба двигалась где-то сзади, как бесшумная тень.
Дома господа разошлись по своим покоям. Каллон приказал привести ему пару невольниц, чтобы развеяться. Предаваясь наслаждению и слушая томные стоны рабынь, он снова и снова вспоминал тот тихий задушенный полувсхлип-полувздох книгочеи.
VII
Утром по дороге в сенат Эдвард Антоний вспомнил, что вчера вечером даже не вызывал книгочею. Он уснул самостоятельно, сильно утомившись цирковыми играми и всегда готовыми услужить в постели домашними рабынями.
Позавтракав смоченным в оливковом масле хлебом, он обсудил с Розалией планы на ближайшее время. В срединный день недели Марк Туллий Цицерон приглашал их на междусобойчик, а в седьмой день Каллоны планировали позвать высокопоставленных гостей к себе.
Дебаты в сенате сегодня, как и в последние недели, шли напряженно, волнения в народе отражались и в высшем государственном органе власти. В этот день сенатор Каллон устал от рабочих споров больше обычного.
Двигаясь в носилках до бань, Эдварду Антонию казалось, что окружающие все больше сходят с ума — крики торговцев, мальчишек-зазывал, носильщиков других паланкинов и его охранников, громко выкрикивающих «дорогу!», сливались в один невыносимый гул. Высунув руку из занавесей носилок, Каллон щелкнул пальцами, подзывая главу своей охраны, и приказал вести себя тише. Головные боли иногда преследовали аристократа, и он научился более-менее справляться с ними, но дома на всякий случай держали особенное лекарство.
В частных банях не стало легче. Хотя в помещении было намного тише, Эдварду Антонию казалось, что малейший звук падения капли в воду отражается болью в голове. Поэтому сенатор по-быстрому омылся, оделся и направился домой.
Головная боль все усиливалась, и когда Эдвард Антоний вошел в свои покои, достигла небывалых размеров — Каллону казалось, что подобных мигреней у него еще не было. Рабы уже принесли старое проверенное средство — вино, настоянное с хамелеоном. Его не нужно было пить — требовалось полить таким вином голову больного. Но болезненные ощущения уменьшились совсем немного.
Другие приемы лечения головной боли не казались Эдварду Антонию надежными, так что он не приказывал рабам позаботиться об их воплощении. Один из способов заключался в том, чтобы до головы больного дотронулся хоботом слон, а другой требовал от пациента употребить воды из поилки, где до этого пил вол или осел.
Мечтая провалиться в небытие, лишь бы не испытывать такой ужасной боли, в какой-то момент Эдвард Антоний вспомнил о своей книгочее, которая странным, но всегда благоприятным образом влияла на него, и приказал позвать новую рабыню. Он полагал, что ее присутствие сколько-нибудь успокоит разыгравшуюся хворь, а чудный голос окажет свое волшебное воздействие не только на его сон, но и на мигрень.
VIII
Изабелла полностью погрузилась в копирование страниц одного из томов Марка Теренция Варрона, по месту рождения именуемого Варрон Реатинский. В своем труде «Образы» римский учёный-энциклопедист представил более семисот портретов великих личностей Греции и Рима в пятнадцати частях, доказывая равноправное положение греческой и римской культур. Ранее Изабелла мельком просмотрела те два тома, что хранились в библиотеке хозяев, отметив информацию и о своих дальних предках в одной из книг. Она бы с удовольствием изучила текст подробнее, но свободного времени у рабыни было очень мало — Розалия Каллона требовала очередной готовый свиток уже завтра.
Тихий стук в дверь оторвал рабыню от кропотливого занятия. Дверь открыл робкий и скромный юноша-раб Ливий.
— Изабелла, господин вызывает тебя в свои покои. Он мучается от мигрени, так что будь тиха и услужлива.
IX
Девушка очень осторожно ступила в хозяйскую спальню, не желая вызвать гнева Каллона или усиления его болей.
С тех пор как Изабелла появилась в доме, господин не замечал ее, забыв о покупке, но рабыне это было только на руку. Она слышала ужаснейшие истории о судьбах римских невольниц, знатные хозяева которых были не равнодушны, а наоборот, исполнены злобы и ярости, получая удовольствие от истязания безответных рабов. Господа могли назначать кровавые наказания за малейшие проступки и даже просто потому, что так захотелось. Дешевых рабов было на рынке много, и их жизни совсем не ценились. Если раб погибал, легко было купить другого взамен.
Изабелла считала, что в этом плане ей повезло — для хозяина она была лишь снотворным средством. Необходимо было только стойко переносить периодические перепады настроения Розалии Каллоны, которая если и наказывала жестоко, то по делу, и едкие издевательские замечания ее лучшей подруги. С того раза, когда хозяйка избила ее, Изабелла старательно избегала любых ситуаций, что могли привести к повторению унизительного болезненного опыта, напоминание о котором до сих пор темно-розовыми полосами «украшало» спину.
Зайдя в комнату господина, Изабелла медленно прикрыла дверь, но та все равно скрипнула напоследок, заставив сердце девушки забиться сильнее. Эдвард Антоний не шевельнулся — он в напряженной позе лежал на постели, закрыв лицо ладонями.
Перед успокаивающим чтением, ради которого ее и позвали, Изабелла решила сделать кое-что еще, желая помочь страдающему хозяину. Обнаружив на одном из столиков несколько лоскутов, рабыня смочила их в чаше с водой для умывания и, подкравшись тихой поступью к мужчине, шепотом окликнула его.