Белая Луна
Шрифт:
Глеб поужинал, поблагодарил Ирину и ушел к себе в комнату. Коробку с бритвой он оставил на тумбочке в прихожей. Ему не хотелось объяснять жене, что купить больше было нечего. А это какая-то новая модель. Духи он убрал за книги в своей комнате, чтобы Ирина не нашла их раньше времени. Иногда ему было жаль ее. Он знал, что она его очень любила, но не мог ответить ей взаимностью. Ему было жаль ее даже тогда, когда она устраивала ему сцены. Он знал, что это от нее не зависит, что она не может просто так смотреть на его равнодушие к ней и это все выливается в такие вот истерики. Ему давно надо было все это прекратить, еще до встречи с Линой - просто собрать вещи и уйти, но тогда он почему-то об этом не думал, и не потому что ему нравилась его жизнь, просто он не видел в этом смысла. Жил и жил, по инерции, не задумываясь о завтрашнем дне. А теперь, теперь ему придется расплачиваться за свою слабость и нежелание изменить свою жизнь к лучшему.
Глеб лег на диван, и закрыл глаза. Уже начиная дремать, он услышал крик Ирины. Он вскочил и выбежал в коридор.
– Что ты купил?
– выкрикнула ему в лицо Ирина.
– Ты раскричалась из-за этого? Я уж испугался, что у тебя начались роды!
– Какие роды! Еще рано рожать! Зачем ты купил бритву? У отца их полно!
– А что мне надо было ему купить? Носки?
– Неужели нельзя быть немного поизобретательней?
– Мне некогда изобретать! Мне надо работать, к тому же в магазинах сейчас сумасшедший дом!
– Конечно! Новый год на носу!
– Я не понимаю, ты чем-то недовольна? Это какая-то новая модель, такой у него точно нет.
– У него уже целая коллекция электробритв!
– закричала Ирина.
– Я в этом не виноват! Предложи что-нибудь другое!
– Рубашку, например! Я видела очень красивые в ЦУМе.
– Я был в ГУМе! Рубашек там уже нет. Все вымели!
– Тогда спортивный костюм, что угодно, только не бритву!
– заорала Ирина.
– Что ты кричишь? Надоела тишина?
– Да! Надоела! А еще мне надоело твое равнодушие! Ты стал невыносим!
– Ты всегда была невыносима!
– парировал Глеб.
– Перестань орать, ты навредишь ребенку.
– Как будто тебе есть дело до этого ребенка! Ты его ненавидишь так же, как и меня!
– Ну, ты сказала!
– возмутился Глеб.
– Успокойся и иди спать, тебе и малышу надо больше отдыхать и гулять на свежем воздухе! А не орать!
– Хватит давать мне советы, что нужно мне и ребенку. Умник нашелся!
– Так что тебе нужно, скажи!
– Ты не спишь со мной, ты смотришь на меня, как на эту вот тумбочку, - Ирина похлопала рукой полированную поверхность тумбочки и заплакала.
– Ира, хватит. Ты прекрасно знала, на что шла. Успокойся.
– Я шла? А не ты ли мне сделал этого ребенка?
– снова закричала Ирина и, схватив новую бритву, шваркнула ее об пол.
– Разве не ты сказала мне, что тебе можно все? Ты снова меня обманула. И теперь, дорогая, я с тобой спать больше не буду, ни до родов, ни после.
– И что же это за жизнь?
– захлебываясь слезами, рыдала Ирина.
– Та, которую ты хотела. Ты же хотела привязать меня к себе? У тебя получилось. Я буду жить с тобой в одной квартире, заботиться о тебе и о нашем ребенке, но на большее не рассчитывай. И хватит лить крокодиловы слезы! Немедленно умойся и ложись.
– Ты считаешь меня ненормальной? Кто может после всего сказанного тобой пойти и уснуть?
– Ты все знала. Перестань истерить, я не хочу еще одного неврастеника в доме. Ребенок все чувствует, ты вредишь своему собственному малышу.
– Я не неврастеничка! Я здоровая женщина.
– Да. Только распущенная и избалованная матерью.
– Не трогай мою мать! Ее уже нет!
– Я прекрасно осведомлен в этом. Но она же была? И всегда потакала твоим капризам. Мне жаль, что она так рано умерла. Но я не могу ничего изменить. Извини, Ирина мне надо спать. Завтра трудный день.
– Глеб, пожалуйста, ляг рядом со мной. Помоги мне успокоиться, - попросила Ирина, вытирая слезы.
– Хорошо, я лягу с тобой. Только немедленно упокойся!
– Спасибо, дорогой мой!
– Ирина подошла к нему, обняла его и, положив голову ему на плечо, спросила, - Ты не сердишься на меня?
– Нет, - сказал Глеб.
– А ты будешь любить нашего ребенка?
– судорожно вздохнув, спросила Ирина.
– Буду. Я же не зверь. Пойдем спать. Я побуду с тобой, пока ты не заснешь.
Ирина подняла голову, посмотрела ему в глаза и снова ничего не увидела.... Ничего, кроме жалости...
Глава 31. ДОРОГИЕ ДЕВЧОНКИ
По дороге домой Алексей думал только об одном - он поступил нечестно, не сказав другу о беременности Лины. С одной стороны он был связан обещанием ничего не говорить ему, но с другой, считал, что просто обязан был это сделать. Каждый день, приходя с работы, он видел грустное лицо Лины и мучился сомнениями. Почему он не может сказать другу, что его возлюбленная тоже ждет ребенка? Об этом он часто разговаривал с Милой, когда они уходили в свою комнату, но она была непреклонна, снова и снова убеждая его в том, что Лина должна это сделать сама. И если она этого не сделала, значит, так надо! А он в очередной раз давал жене обещание молчать, но все же сомневался в правильности решения Лины. Ему хотелось как-то помочь влюбленным, но он не знал как! Эта случайная встреча с другом слишком сильно засела ему в душу, и как бы он ни старался думать о чем-нибудь другом, мысли сами собой возвращались к проблеме друзей, судьба которых была ему совсем небезразлична.
Выйдя из автобуса, Алексей пошел к дому по протоптанной прохожими тропинке. В свете тусклых фонарей кружились и падали крупные белые снежинки, засыпая его с головы до ног холодными сверкающими мушками. Ледяной ветер хлестал по щекам, проникая за шиворот и в рукава куртки. Хотелось поскорее нырнуть в тепло, раздеться, снять с себя сапоги и сунуть замерзшие ноги в согретые у печки тапочки.
В окнах уютно горел свет, значит, кто-то из девушек уже дома, а, может, и они обе. Он открыл калитку и прошел во двор. Сад был занесен сугробами, плодовые деревья мирно дремали укутанные снегом, возле поленницы были видны свежие следы, видимо, одна из девушек выбегала за дровами. Алексей никогда не жил зимой в деревенском доме, где каждый день по утрам надо расчищать дорожку к калитке, колоть дрова, топить печь. Хорошо еще вода в доме есть, подумал Лешка, а то пришлось бы и воду таскать из колодца. Лина говорила, что скоро проведут газ, и тогда про печь можно будет забыть. Но пока это только прожекты. Несмотря на некоторые бытовые трудности, Лешка был совершенно счастлив и ни разу не пожалел, что женился. Он был очень благодарен Лине, за то, что она приютила их с Милой у себя, иначе бы им пришлось снимать комнату, а это немалые деньги. Хотя он всегда настаивал на том, чтобы платить ей за комнату. Вот кому скоро понадобятся деньги, даже больше чем им с Милкой. Ребенок требует много затрат, а Лине придется сидеть в декрете! Кто будет кормить ее и ребенка? Если только мать поможет. Нет... Все-таки надо было все рассказать Глебу, он ведь отец ребенка и просто обязан помочь Лине. А с него и Милки толку мало! Сам он собрался на заработки за границу, а девочки останутся одни. Мила работает, но зарплата настолько маленькая, что ее на неделю-то не хватает! Конечно, с голоду они не умрут, этого он не допустит, но и позволить себе многого не смогут. А вот, когда Милка уедет к нему, тогда Лине придется лихо! Ну, ничего, что-нибудь придумаем, в беде не оставим!
– подумал он и вошел в натопленный дом.
– Девчонки, я дома!
Ему навстречу выбежала улыбающаяся Милка, и, чмокнув его в щеку, скрылась в кухне.
– Скорее садись за стол!
– крикнула она Лешке из кухни.
– А то все остынет!
– Уже бегу мыть руки! Я сегодня задержался, а Лина дома?
– Дома, у себя. Что-то плохо себя чувствует, - сказала Мила.
– А что такое?
– Скорее всего, она просто хандрит.
– Мил, я сегодня Глеба встретил, - пошептал Лешка.
– Случайно возле ГУМа. Говорить ей или нет?