Белая сирень
Шрифт:
— Прощения просим! Карета подана!
Старков громко рассмеялся. Дама с удивлением посмотрела на него.
— Льву Толстому камердинер утром докладывает: «Ваше сиятельство, соха-с поданы-с!» Пахарь, сестра милосердия… Вы все ряженые. Сострадатели! Оставили бы в покое нашу маету!
— Но вы нас тоже не забываете, — отпарировала Мария Александровна.
Она перекрестила Старкова, взяла свою сумку и вышла из камеры. Старков откинулся на подушку. Курит…
…Зимний лес. Отягощенные снегом
Чей-то живой голос ухает в чаще. Трещат под тяжестью снега сучья, лопается кора деревьев. Но все эти звуки лишь подчеркивают звенящее безмолвие зимы.
И как будто покорный этой тишине, очень тихо, осторожно пробирается через лес человек.
Вот он остановился — мы узнали Старкова, — снял варежку, зачерпнул с ветки снегу и отправил в рот. Двинулся дальше, с усилием выдирая ноги из глубокого снега.
Рябчик вылетел из-под снега, и треск его слабых крыльев показался оглушительным. Старков замер, огляделся и пошел дальше.
С другой стороны леса, навстречу Старкову, не соблюдая тишины, ломила группа охотников. Впереди, возвышаясь над всеми, — Великий князь в коротком ладном полушубке, меховых сапогах и треухе, в руках у него рогатина. На полшага отставая, идут егеря с дробовыми ружьями.
Старков видит и слышит охотников, хотя находится от них на значительном расстоянии, — в хрустально-чистом воздухе далеко видно и слышно.
— Вот здесь, — говорит старший егерь, указывая на сугроб под грудой валежника.
— Выгоняйте! — приказал Великий князь и вынул портсигар. — И сразу все — прочь!
— Ваше Высочество, — осмелился сказать старший егерь. — Больно здоров зверь. Его в одиночку не возьмешь.
Великий князь вынул папиросу, чуть размял в длинных, сухих пальцах, прикурил от золотой зажигалки и выпустил облачко дыма.
— Делайте, как вам сказано.
— Ваше Высочество, — мнется старший егерь. — Ее Высочество не велели пускать вас одного.
Послышался треск. Охотники дружно оглянулись.
Наступивший на ветку Старков едва успел распластаться на снегу.
— Отставить разговоры! — по-военному прикрикнул князь. — Подайте мне зверя, и все вон!
Егеря подчинились. Подошли к берлоге и стали тыкать туда рогатинами.
Великий князь спокойно курил.
Медведь не подавал признаков жизни.
— Выкурить его! — приказал Великий князь.
Егеря сварганили факел и, запалив, сунули в берлогу. Оттуда повалил дым, но зверь не появился, даже голоса не подал.
— Сдох он, что ли? — раздраженно сказал князь.
Отстранив егерей, он своей рогатиной прощупал берлогу.
— Да его там в помине нет, — сказал насмешливо. — Эх вы, растяпы! Упустили зверя.
— Третьего дни еще был, — сконфуженно произнес егерь. — Неужто проснулся и ушел? Тогда беда. Медведь-шатун — сатана леса.
Старков поднялся и, скрываясь за деревьями, кустами, где, пригибаясь,
Новый близкий шум ударил по нервам. Он припал к земле.
Прямо на него — так показалось с испугу — пер огромный медведь. Он то ковылял на всех косых четырех, то вставал на задние лапы, издавая глухое, клокочущее рычание, с тоскливым, жалобным подвывом.
Ему по пути попался куст калины с пунцовыми ягодами. Голодный зверь начал объедать ягоды, затем вырвал куст из земли и стал пожирать ветви, смерзшиеся комья снега, корни с землей.
Охотники услышали медведя.
— Идет! — с почтительным трепетом сказал старший егерь. — Шатун. Ох и лют голодный медведь!
— А верно, что он гвозди глотает, подковы? — спокойно спросил Великий князь.
— Хушь топор, хушь бритву, — подтвердил старший егерь. — Ему лишь бы брюхо пустое набить. На шатуна с рогатиной не ходят. Мы его жаканом возьмем или картечью.
— Я вам покажу жакан и картечь! — пригрозил Великий князь. — Вон отсюда!
Все остальное видел замерший за буреломом Старков.
Они сошлись на солнечной полянке: обезумевший от голода зверь и человек с рогатиной. Князь еще не успел сделать две затяжки, потом отшвырнул окурок, крепко ухватил рогатину, взял ее наперевес. Медведь встал по-человечьи, словно открывая себя для удара, но когда князь сделал выпад, зверь ударом лапы выбил у него рогатину и переломил ее, как соломинку.
Он насел на князя, но тот отлепился, выхватил из кармана маленький пистолет, сунул ствол в ухо зверю и спустил курок. Старков даже не услышал выстрела, но медведь зашатался и рухнул.
Великий князь поставил на него ногу. Его горделивая, вызывающая поза заставила Старкова очнуться. Он достал из кармана бомбу и, сильно размахнувшись, метнул ее в князя.
Он видел, как бомба упала возле охотника и медведя, сразу уйдя в снег, и прижался к земле, чтобы его не задело осколками.
Прошло несколько томительных мгновений, но взрыва не последовало. Старков приподнялся.
Великий князь спокойно курил, даже не заметив бомбы, а егеря трудились над тушей медведя, чтобы перенести ее в охотничий домик. Управившись, они подняли тушу на двух шестах и с веселыми шутками потащили. Великий князь последовал за ними журавлиным шагом.
Старков с растерянным видом вглядывался в сугроб, приютивший бомбу. Затем медленно двинулся к ней.
И тут бомба запоздало спародировала взрыв, издав звук, который сопровождает удар мушиной хлопушки.
Старков машинально присел, а когда выпрямился, увидел небольшое черное пятно на белом снегу.
Он вцепился себе в виски, стал биться головой о ствол сосны. Злые слезы бежали по его искаженному стыдом и болью лицу…
…Камера. Старков во сне колотится головой о спинку койки. Просыпается. Жадно, обливаясь, пьет воду из жестяной кружки. Снова засыпает…