Белее снега, слаще сахара...
Шрифт:
– Твоя ничтожная мать работала служанкой в моем доме, - баронесса Диблюмен решила разом покончить со всеми тайнами, – и обокрала меня. А потом сбежала, боясь моего гнева. Справедливо боялась, надо сказать.
– Это неправда, - возразила я. – Моя мама не могла…
– Что ты знаешь о своей матери? – насмешливо спросила Клерхен. – Ты даже не знаешь, кто твой отец.
Это был новый удар, и на него я тоже не смогла ответить.
– Мой отец был ткачом, - пробормотала я.
– Конечно, - сухо поддакнула баронесса. – Ткал гобелены в столице. Только что-то я не припомню ткача по фамилии Беккер. И готова поклясться, что ни
– Чего только не бывает на свете, - ухитрилась произнести я, хотя пол закачался под моими ногами безо всякого колдовства.
То, что баронесса говорила, очень походило на правду. Я и в самом деле родилась в Заалфельде, а моя мама особо почитала святую Доду. В этом году маме исполнилось бы ровно сорок шесть лет. Но то, что она могла была воровкой?.. Нет. Нет и еще раз – нет.
– Понимаю, трудно поверить в непорядочность тех, кого любишь, -баронесса кивнула дочери, и та подтащила ей табуретку, предварительно обмахнув муфтой сиденье, хотя мебель в лавке была новой и чистой. Баронесса уселась, расправив складки платья, и продолжала: – Я тоже пережила подобное, и тоже долго отказывалась в это верить. Но я говорю правду. Я сразу узнала тебя. Ты очень похожа на мать – одно лицо. Сначала мне показалось, что это Эльза снова появилась живой среди нас.
– Моя мама – не воровка, - повторила я упрямо.
– Откуда ты знаешь? – напористо спросила госпожа Диблюмен. – Судя по твоему виду, ты даже своего настоящего имени не знала.
Клерхен засмеялась и похлопала мать по плечу:
– К делу, мамочка, переходите к делу.
– Твоя мать задолжала мне, - баронесса повела плечом, сбрасывая руку дочери. – Раз она успела перехитрить меня и умереть, то отвечать будешь ты.
– Я выиграю королевский заказ и заплачу вам по счетам, - сказала я мрачно, указывая на расписки, разложенные на столе, - но никаких долгов за своей матерью не признаю. Можете обращаться в королевский суд, если у вас есть доказательства.
– Нахалка, - протянула Клерхен почти благоговейно.
– Ее мать была такой же, - отрезала баронесса, буравя меня взглядом. – У меня есть другое предложение. Я прощаю вашей забегаловке все долги, мы уничтожаем расписки в присутствии нотариуса, сверх этого я даю тебе тысячу талеров, чтобы ты и дальше занималась своей стряпней. В обмен же прошу лишь небольшую услугу.
– Какую? – спросила я, помедлив. От этих ведьм ожидать можно было чего угодно. С них станется мило попросить отравить бургомистра. Или… короля?..
Я похолодела от страшной догадки, и баронесса, более проницательная, чем ее дочь, сразу догадалась о моих страхах.
– Не бледней так, смугляночка, - сказала она с неприятной усмешкой. – Короля мы не тронем. Зачем губить последнего Бармстейда? Он должен править и оставить многочисленное потомство. Нет, на него у меня другие планы.
– Какие? – я облизнула пересохшие губы.
Знала ли ее высочество, каких змей пригрела на груди? Она старалась заигрывать с дворянами, приблизив к себе родственников главного мятежника, но сколько волка не корми, он все равно норовит откусить руку… Смогу ли я предупредить ее?..
– Моя дочь должна стать королевой, - объявила баронесса. – Но король – сущий мальчишка. Придумал какие-то загадки. Как будто благородной девице пристало их разгадывать. Но ты ведь догадалась, как решить первую?..
– Догадалась, догадалась, - пронзительным голосом заявила Клерхен. – Я наблюдала за ней. Она ухмылялась так довольно!.. Наверное, всех считала идиотками и посмеивалась про себя.
– Вы не правы, - сказала я, чувствуя, как холодная волна страха докатилась до сердца, сжимая его и мешая дышать. – Я не разгадала загадку. Его величество куда как хитер…
– Но ты знаешь, в каком направлении идти, - возразила баронесса. Предлагаю сделку: прощаю долги лавки, тысяча талеров сверху, а ты разгадываешь загадки за мою дочь. Когда я стану королевской тещей, то не забуду тебя.
– С чего вы решили, что я разгадаю?! Обратитесь к библиотекарям, к мудрецам, а я всего лишь Мейери из кондитерской лавки…
– Ты разгадаешь, - произнесла баронесса с уверенностью. – Меня порадовало, что ты знаешь свое место и отказалась становиться невестой короля. Это значит, мы сможем договориться. Тебе мало того, что я предложила? Назови свою цену.
– Вы с ума сошли…
– Назови цену! – крикнула госпожа Диблюмен – да так, что мы с Клерхен подскочили от неожиданности. – Не испытывай мое терпение!
– Расколдуйте мастера Лампрехта, - потребовала я.
– Зачем он тебе? Скажем, что он испугался состязания и сбежал, бросив лавку. К тысяче талеров ты получишь еще и свой «Шоколадный домик».
– «Пряничный», - поправила я баронессу. – Но так не пойдет. Мои условия – я даю вам подсказку, как разгадать загадку про трех золотых толстяков, вы возвращаете мастеру Лампрехту его настоящий облик, уничтожаете расписки, деньгами можете подавиться и… а где гарантии, что вы не прикончите нас после всего? Нет, вам верить нельзя. Решительно нельзя.
– О, да она боится за своего мастера, - Клерхен приложила ладони к груди, изображая умиление. – Как это трогательно! Мамочка, какие у нас гарантии, что мы не прикончим эту нахалку, когда все закончится?
– Никаких, - невозмутимо ответила баронесса. – Никаких гарантий. Ты слышала, барышня Цауберин? – мое имя она произнесла с издевкой, поднялась с табуретки и жестом приказала дочери забрать рукавицы.
– Ты или подчиняешься мне, или я делаю с тобой все, что захочу. Превращу в орех, донесу, что ты прикончила хозяина лавки, чтобы получить все его добро. Придумаю, что с тобой сделать. Но если ты и в самом деле не метишь стать королевой и твой хозяин так тебе дорог, то после завтрака ее высочества найдешь меня в замке, и я скажу, что делать дальше. Идем, Клер.
Баронесса величественно направилась к двери, а Клерхен задержалась.
– Мамочка сурова, - шепнула мне белокурая фрейлина, с преувеличенной заботой поправляя мой сбившийся воротничок. – Но вы мне сразу понравились. Думаю, мы подружимся, и станем ближе, чем сестры. Вы не против, если я буду называть вас сестренкой? – она захихикала, расцеловала меня в щеки, и упорхнула следом за матерью.
Дверь за Диблюменами закрылась, и я медленно вытерла тыльной стороной ладони щеки – там, где их касались розовые губы «милой Клерхен».