Белее снега, слаще сахара...
Шрифт:
– Дайте-ка сюда, барышня, - король перегнулся через стол и забрал кольцо из рук обомлевшей Клерхен. – Размерчик-то не ваш.
Он вытер кольцо салфеткой, полюбовался блеском жемчужины и взял меня за руку.
– Примеришь, Мейери Регина Дода? – спросил он и безо всякого труда надел кольцо на мой безымянный палец.
На тот самый, где полагалось быть обручальному кольцу.
Оно скользнуло и село, как влитое – будто подгонялось специально по моей руке.
– Чудеса… - произнес растерянно кто-то из гостей.
– Поверьте, они только начинаются, - сказала
55.
Белая птичка села мне на плечо, покрутила крохотной головкой, а потом спрыгнула на пол – туда, где валялись скорлупки колдовского ореха.
Я не успела понять, в какой миг произошло чудо, но вместо белой птицы перед нами уже стояла стройная белокурая дама в белоснежном платье, рядом с которым платье Клерхен показалось серой тряпкой.
Дама отбросила на спину кудри, поправила хрустальную крохотную корону, чудом удерживавшуюся макушке, улыбнулась мне и королю, а потом обернулась к баронессе:
– С вашей стороны было подло и жестоко заманить меня в клетку, дорогая госпожа Диблюмен. Это вы тоже вычитали в колдовской книге?
Госпожа Любелин упала в обморок – по-настоящему, не притворяясь, и в течение нескольких минут ее пытались привести в чувство. Впрочем, хлопотали только две или три фрейлины принцессы – остальные таращились на прекрасную незнакомку, а она расточала улыбки и взгляды, накручивая на палец локоны, перевитые жемчужными нитями.
– Сама догадалась, - процедила баронесса, единственная смотревшая на даму без восторга. – Но если бы знала, что вы – не простая пташка, а фея, то свернула бы вам голову сразу.
– Фея?.. – спросила я детским голосом.
– Это – фея Драже, - сказал король с благоговением и обнял меня за плечи, никого не стесняясь. – Та самая, что подарила моему прадеду волшебное кольцо, и которая подарила мне тебя.
– Эй, ваше величество! – фея Драже засмеялась, и от переливов ее хрустального смеха баронесса поморщилась, как от зубной боли. – Это вас я подарила моей милой крестнице!
– Подарок сомнительной ценности! – хихикнула Гретель, но тут же приняла прежний мечтательно-невинный вид.
– Подарок! – крикнула Клерхен и разревелась злыми слезами. – Это нечестно! Нечестно! А ты, - сказала она мне с ненавистью, - тебе просто повезло, что эта гадкая фея на твоей стороне! Какая из тебя королева?! Ты глупая, и голова у тебя пустая, как вот этот самый орех! – она с силой опустила каблук на ореховые скорлупки и растоптала их в пыль.
– Могла бы получить лавку, деньги! А вместо этого, как дурочка, спасала своего мастера!
– Лавку и деньги? – произнес мастер Лампрехт испуганно и опять вытер лицо колпаком.
– Но она отказалась, это золотое сердечко. Она пыталась спасти вас, добрый мастер, и это ей удалось, - сказала фея и расцеловала моего хозяина в обе щеки, отчего тот стал красным, как вареный рак.
– Я ничего не сделала, госпожа Драже, - с неловкостью произнесла я странное имя моей неожиданной покровительницы. – Это вы расколдовали его. Но почему вы столько медлили? Почему не пришли к нам на помощь сразу?
– Может, мне за вас ещё и жизнь прожить? – развеселилась волшебница. – Нет, всё сделали вы сами. И помочь Гензелю я смогла, только когда он сам решил бороться за свою любовь.
– Сказать по правде, - король покосился на принцессу, которая погрозила ему пальцем, - я решился на это, когда кое-кто на личном примере показал, что судьбу мы должны вершить собственными руками.
– А помочь тебе, - фея потрепала меня по щеке и поправила мою косынку, - я смогла только после того, когда ты доверилась Иоганнесу и приготовила эти изумительные сладости – сладости настоящей любви.
– Как будто мне в любви призналась, - подхватил король.
– А тебе только этого и хотелось, - я не смогла удержать улыбку – таким довольным он выглядел.
Пытаясь скрыть смущение, я хотела затянуть узел косынки потуже, но обнаружила, что она куда-то исчезла, а мои волосы вдруг оказались завитыми в локоны и перевиты жемчужными нитями – совсем, как у феи! Да что – косынка! Моё платье!.. Из синего оно превратилось в белоснежное, кружевное, осыпанное крошечными бриллиантами, как сверкающими снежинками.
Придворные дружно ахнули, а фея Драже уже заговорила с моей сестрой, глядя на нее с жалостью:
– Ты думаешь, что дело только в моей помощи? Ах, бедное дитя… Такое глупое, неразумное дитя… Живешь в темноте, и внутри тебя – чернота. Думаешь, сможешь скрыть ее белоснежным личиком и белым платьем? Нет, не получится. Возможно, когда-нибудь ты поймешь, что человеческая жизнь - выше личного комфорта, а доброта и благородство – важнее красоты. И если поймешь, то тогда тебя – может статься – полюбит благородный и добрый человек. Но эта сказка – она не твоя.
Клерхен, жадно слушавшая фею, снова разревелась.
– Хватит болтать, - фея Драже деловито прихлопнула в ладоши. – Пора совершиться доброму волшебству, чтобы уничтожить злое колдовство!
Баронесса испуганно попятилась, и фея шутливо ткнула в ее сторону пальцем:
– Вы верно угадали, дорогая баронесса, начнем с вас. Конечно, мы сразу же отберем у вас колдовскую силу. Она только губит вас, подтачивает, как червь, милая Динеке. Избавимся от нее поскорее.
Баронесса ахнула, схватилась за сердце, и темное облако на секунду окутало ее, сдавило, словно не желая покидать, а потом взорвалось тысячью сверкающих искр.
– Так-то лучше, - важно заявила фея. – А теперь решим, что делать с вами и вашей дочерью. Как следует поступить с лгуньями, злодейками, интриганками, шантажистками… О! Может превратить вас в орехи?! Или в канареек? И в клетку посадить?
Баронесса вздрогнула, а Клерхен заверещала от ужаса.
– Прошу вас, госпожа фея, не надо больше никаких орехов, - торопливо попросила я. – Это слишком жестокое наказание. К тому же… всё закончилось, и барышня Клерхен – моя единственная сестра…
– У моей невесты слишком золотое сердечко, - заявил король. – Я не согласен.