Белларион
Шрифт:
Поспешно рассмотрев несколько мелких дел, суд ожидал теперь появления обвиняемого, совершившего многочисленные и ужасные преступления. Наконец стражники ввели его, бледного после бессонной ночи, проведенной им в кишащей крысами городской тюрьме, со спутанной копной густых темных волос, неровными клочьями спадавшими ему на шею, и в красном камзоле, помятом и местами разорванном. На мгновение он в смущении замер около дверей, со страхом окинув взором судей и многочисленных зевак, но в следующую секунду, справившись со своей
Строгий и требовательный голос подесты прорезал воцарившуюся в зале тишину:
— Ваше имя?
— Белларион Кане, — последовал столь же решительный ответ. Конечно, опасно было продолжать цепляться за эту ложь, но сейчас опасность угрожала Беллариону со всех сторон.
— Имя вашего отца?
— Фачино Кане — мой приемный отец. Имена моих настоящих родителей мне неизвестны.
Легкость и лаконичность, с которой он ответил на вопрос, могли бы свидетельствовать о его невиновности, на что, собственно, и рассчитывал Белларион, но подеста предпочитал иметь дело с фактами, а не с личными впечатлениями.
— Один из моих офицеров утверждает, что неделю назад вы появились в Касале вместе с неким бандитом Лорендзаччо из Трино, за чью голову уже давно назначено вознаграждение. Вы отрицаете это?
— Нет, но даже честный человек может случайно оказаться в компании мошенника.
— Вы находились вдвоем с ним в окрестностях Касале в доме крестьянина, который был ограблен, а впоследствии убит Лорендзаччо в таверне «Олень». Перед своей смертью погибший успел опознать вас. Вы признаетесь в содеянном?
— Признание подразумевает совершение преступления. Я подтверждаю изложенные вами факты, которые, однако, ничуть не противоречат моему предыдущему заявлению. Но, повторяю, это отнюдь не признание.
— Тогда объясните, почему вы сбежали от моего офицера, если ваша совесть была чиста?
— Потому что обстоятельства были против меня. Я поступил необдуманно и действовал в тот момент в состоянии аффекта.
— Впоследствии вы нашли убежище в доме синьора Аннибала Барбареско, проявившего к вам неожиданное сострадание. Нет сомнений, что вы рассказали ему о том, что случилось с вами, представив себя невинно преследуемой жертвой.
Белларион оставил без ответа это утверждение, происхождение которого для него не являлось загадкой — Барбареско, узнав от начальника стражи о случившемся в таверне «Олень», поспешил обвинить Беллариона в воровстве.
— Прошлой ночью вы попытались ограбить его, — продолжал после небольшой паузы подеста, — и, будучи застигнутым на месте преступления графом Спиньо, вы убили последнего, а затем ранили самого синьора Барбареско. Вы пытались ускользнуть из дома синьора Барбареско через окно, но были задержаны стражей. Вы признаетесь в этом?
— Нет. Позвольте изложить вам некоторые факты: я провел у синьора Барбареско без малого неделю и большую часть этого времени находился почти наедине с ним, если не считать присутствия его престарелого слуги; однако почему-то я выбрал для приписываемого мне ограбления ночь, когда в его доме, помимо него, находилось еще семеро крепких мужчин. Разве ваше превосходительство не видит здесь явного противоречия?
Его превосходительство, да и все собравшиеся в зале суда без труда увидели это противоречие. Но не только это бросалось в глаза: речь и манера обвиняемого выдавали в нем скорее школяра, чем разбойника.
— Как тогда вы объясните случившееся? — поинтересовался подеста, задумчиво пощипывая свою бородку. — Мы готовы выслушать вас.
— Закон всегда требует выслушать сперва обвинителя — синьора Барбареско, — смело ответил Белларион.
— Вы осмеливаетесь толковать закон? — неприязненно улыбнулся подеста. — Мошенники любят делать это.
— Вы рискуете объявить мошенниками всех юристов Италии, — парировал Белларион и был вознагражден одобрительными смешками из зала
— вероятно, многие в его сарказме усмотрели куда больше правды, чем он вкладывал в него. — Могу заверить ваше превосходительство, что я не новичок в науках — мне приходилось изучать юриспруденцию, богословие, риторику и многое другое.
— Возможно, — мрачно произнес подеста, — но сейчас вам предстоит серьезно углубить свои познания. — Мессер де Феррарис тоже умел пользоваться сарказмом. — Итак, — продолжал он, — вы слышали предъявленное вам обвинение. Отвечайте на него.
— Отвечать? — удивился Белларион. — Но почему я должен отвечать, когда закон предписывает сначала выслушать лично самого обвинителя, чтобы обвиняемый мог задать ему некоторые вопросы? Простите мне упорство, ваше превосходительство, но я настаиваю на соблюдении прав обвиняемого. Я требую, чтобы синьор Барбареско предстал перед судом, и вы услышите, как он будет вынужден публично опровергнуть все выдвигаемые им обвинения.
— Вы позволяете себе распоряжаться здесь?! — негодующе прогремел голос подесты.
— Здесь распоряжается закон, — невозмутимо ответил Белларион, — и я всего лишь объясняю его.
— Ну и ну! — ухмыльнулся подеста и покачал головой. — Хорошо, я постараюсь быть снисходительным к вашему упрямству, о чем вы только что просили меня. Пригласите мессера Барбареско, — возвысил он голос и окинул взором толпившихся в зале зевак.
Возбужденный офицер протиснулся вперед и встал перед подестой.
— Ваше превосходительство, мессер Барбареско исчез. Сегодня утром, сразу же после восхода солнца, он покинул Касале, и вместе с ним скрылись его шестеро друзей, имена которых известны мессеру Бернабо, а также его единственный слуга.